неудобно из–за зеленой корки подсохшего тинно–лягушечьего бальзама. Тем не менее, еда оказалась на диво вкусна, давненько не едал уже подобных яств – целые сутки.
– Кстати, чем ты меня таким поливал, когда я полубезумно пытался двигаться? Вроде воды с собой ты не нес? Или это была не вода? Или ты облил меня тем, чем обычно костры тушат?!
Олли озадаченно посмотрел на меня, потом его глаза стали сходиться к переносице. Потом он слегка хлопнул себя ладонью по виску, глаза моментально разбежались. Потом он надул щеки, отчего стал похожим на сову, так как нос его утончился, побелел и хищно изогнулся. Потом он как бы лопнул, словно порванный надутый мех и захохотал. Смеялся он крайне заразительно, закатив очи и отмахиваясь, как от ленивой мошкары, рукой. Мне тоже стало смешно, но как–то не очень.
Наконец, Олли прекратил махать рукой, похлопал меня по плечу и, сдавливая смешки, произнес:
– Да водой я тебя облил, не переживай, водой! Несколько не родниковой, но ты уж не обессудь! Снял свою любимую шапку, – и он стащил с самой макушки крохотный кожаный колпак и помахал им перед самым моим носом. – Зачерпнул из ближайшей лужи и облил тебя. А ты подумал!.. – он опять захохотал.
– Кстати, если бы я тебя тушил, как костер, то ты бы ощутил теплоту моего тела, а не холод земли. Понял, башка твоя зеленая?
– Понял, понял…
Мы немного помолчали, я немного поел, потом Олли замычал себе под нос. Едва слышно до меня доносились слова одной из его баллад:” It`s time to say goodbye, it’s time for you and I. Oh, don’t you see the smile, dark is the night for all.”
– Слушай, Олли, не происходило ли здесь за последний день–два что–нибудь необычного?
– Что ты имеешь ввиду?
– Ну, там, вдруг, чужие люди появились…
– Что же в этом странного? У нас всегда появляются чужие, торгуют, знаете ли, потихоньку. А вообще–то пару дней назад пришел дракар, точнее даже не дракар, а какой–то корабль. То ли боевой, то ли торговый, но явно не из наших – я такого никогда не видел. Старики говорили, из теплых морей пришел. Постоял немного на рейде, вывесив перевернутые щиты, потом приезжал на лодке переговорщик, показал охранную грамоту от конунга, проплатились изрядно, да и встали у пирса. Типа пополнить запасы воды и провизии. Чего–то там обменивали, чего–то торговали. Буянить не пытались, да и поди попробуй, когда рядом в полном вооружении отряд викингов, который с удовольствием помашет мечами. В лес даже поутру, по самому туману ломанулись, не спрося на то никакого позволения. Наши побежали, было, за ними вслед, но не сразу, а после того, как туман пропал. Кому охота носиться по лесу, когда не видно ни зги? Но те уже навстречу вышли. Все побитые, поломанные, три человека так и вовсе мертвые. Злой, говорили, лес, опасный. Конечно, злой, особенно когда в нем порождения тьмы и ужаса нежатся, радуясь возможности при свете дня не прятаться в свои норы. Похоронили они своих мертвецов у самого дальнего мыса. Причем странно как–то: зашили каждого в парусиновый мешок, да и закопали в глубокую яму. А потом сразу же и отплыли. Наши–то колдуны ходили туда, могилы те зачаровывали,