твою любовь к кривляньям и театральности, но сейчас давай обойдемся. Не ко времени.
– Это же храм Терпсихоры. Как тут без театральности? – манерно взмахнул рукой Герман. – Если у тебя или твоих братьев есть ко мне претензии, говори прямо. Или может быть у вас претензии к арбитрам? Могу передать.
Виктор поджал губы и чуть спокойнее произнес.
– Нику с сегодняшнего дня ищет полиция. А я у них записан как лицо, которое с ней в контакте. И отсюда вопрос.
– Не слышу вопроса.
– Многие ли были в курсе того, что я ищу ее? Только ты, – в его голосе была угроза, от которой даже мне стало не по себе.
Впрочем, почему «даже»? Я сейчас совсем не отличалась выдержкой. Кажется, скоро буду и от собственной тени шарахаться.
Чтобы хоть как-то справиться с собой, повернулась к сцене, стараясь переключиться на танцы.
Балетмейстер меж тем продолжал считать, периодически одергивая своих подопечных.
– Раз, два… Дайте мне больше чувства. Игнатьева, живее, живее… Вот так. Раз, два… Вы жрецы и жрицы! Воплощение богов, а выглядите, как грешники перед казнью. Втолкнись! Еще раз!
– Все в этом мире продается и покупается, но конкретно на эту твою… Веронику… – Герман недовольно сверкнул в мою сторону своими темными зловещими глазами, – спроса не было. Меня никто ни о чем не спрашивал. Но если готов заплатить, я могу поискать информацию для тебя.
– Раз, два… Не торопись вставать. А теперь давай! Давай, расти. Выше. Выше! – командовал балетмейстер на фоне всего этого. – Ты похож на дохлого лебедя!
– Впрочем, могу дать бесплатный совет. Если с девушкой проблемы, замени ее другой. По крайней мере у меня этот способ работает всегда безотказно. Так что, может, все к лучшему?
Виктор, очевидно, понял в этих словах какой-то скрытый смысл и моментально взвился:
– Если я узнаю, что ты все-таки замешан в сегодняшнем происшествии, рога обломаю, – процедил он сквозь зубы.
– Как бы мои рога не стоили тебе зубов, – широко улыбнулся Герман.
Я пыталась понять, в чем же суть этих угроз и что вообще происходит, но не могла.
Зато начало казаться, что проблемы с полицией – это вовсе не результат того, что я действительно накосячила, согласившись подзаработать. Возможно, я просто оказалась разменной монетой в игре криминала против Виктора? Что если все это для того, чтобы досадить ему?
– О, нет, нет, нет, – Виктор поцокал языком. – Это мне не будет стоить ровным счетом ничего. Просто сам посуди, что останется от твоего маленького бизнеса, если моя фирма перестанет поставлять товар? Арбитры не вмешиваются в человеческие дела. Их протекция тебе не поможет.
– Я уже сказал. Я ничего никому не говорил, – меценат скрестил руки на груди.
Его взгляд тем временем пристально следил за самой высокой из балерин на сцене. Она выглядела какой-то эфемерной куклой с красивыми точеными чертами лица и светлыми волосами, заправленными в тугой пучок.
Герман вновь странно облизнулся.
– Выглядит отвратительно, –