неузнаваемым! Что его так изменило?» Со всех сторон посыпались расспросы, приглашения. Но одновременно командир навалил на меня сверх строевых обязанностей и хозяйство, хотя немного оплачиваемое, но очень ответственное и влекущее материальные заботы.
– Вы теперь назначены старшим офицером. Демидов сдает хозяйство, кроме вас некому. А вам я вполне доверяю.
– Господи, да будет воля Твоя!
– Не волнуйтесь. Наши писари вас не подведут. Они отлично знают свое дело.
– А кто же назначен адъютантом?
– Рооп. Он и примет от вас канцелярию.
– Ну, милый Ропик, по традиции завтра получишь от меня новенький аксельбант, а пока надень этот. Они сделают тебя еще красивей, если только это возможно. А мне они уже сослужили свою службу.
– А что? Влюбился, уже жених?
– Почему ты так думаешь?
– По наружному виду.
Наш дивизион закончил свое формирование в конце 1897 года и в мирное время вошел в состав лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады в качестве 3-го дивизиона, но с мобилизацией становился уже независимой боевой единицей. Своя особенная форма – малиновый кант, название «стрелковый» и, главное, офицерский состав, с самого начала сплотившийся в единую семью, – все это сразу же наложило на него особую печать. Те, кто фактически находился в строю, все как на подбор были скромные, деловые, избегавшие клубной жизни и кутежей, посвящавшие все свои силы службе. Среди всех только один капитан Демидов не стеснялся средствами, но он и держался особняком. Искренняя, теплая дружба, завязавшаяся между нами, никак не базировалась ни на попойках, ни на картах; и если мы являлись в собрание, то держали себя скорее как гости и ограничивались необходимым. Сближение с офицерами бригады происходило постепенно, само собой.
В бригаде, между прочим, существовал один обычай, способствовавший к сближению. По вечерам, после конца занятий забегавших поболтать или поиграть в карты или на бильярде должен был угощать чаем, а по желанию и ужином, дежурный офицер. Таким образом, совершенно чуждые люди знакомились между собою, и завязывались более тесные и близкие отношения. С появлением новых офицеров эти отношения стали еще теснее, так как только что явившиеся были товарищами по училищу. Одно обстоятельство способствовало общему сближению всей молодежи совершенно неожиданно. Произошло это вследствие нарушения одной из основных гвардейских традиций.
Корпус офицеров каждой части не является чем-то подобным группе служащих профессионалов какого-либо заведения. Узы крови в бою, преемственность общих воспоминаний, доблести, без которых офицерство и армия становятся сборищем вооруженных авантюристов, способствуют появлению полковых и кастовых традиций, бороться с которыми не так легко, и нарушение их нередко ведет к гибельным последствиям.
Как известно, во всех частях гвардии офицеры пользовались преимуществом одного чина над своими товарищами в армии. Офицеры, кончая академию, производились в следующий чин автоматически. Нередко армейские офицеры ходатайствовали о своем