с Кеннеди Муром перед занятием, была из таких. Каждый раз, когда я видел эту куклу, название общества, куда она намеревалась вступить, гордо красовалось у нее на футболке, штанах, шортах, куртке или даже на туфлях. Сегодня она выправила хвостик шелковистых волос из-под бейсболки с заветными буквами.
Кеннеди Мур бросил взгляд по сторонам, когда фанатка клуба «Дзета-тау-альфа»[4] что-то сказала, подавшись вперед и положив руку ему на плечо. На меня он внимания не обратил, как, впрочем, и на остальных присутствующих. Судя по всему, искал Джеки. И нашел. Я заметил ее секундой раньше: она стояла к нему спиной в другом конце аудитории. Смеялась с подружкой и слышать его не могла.
Мур снял с плеча руку своей поклонницы, но задержал ее пальцы дольше необходимого. Раньше я слышал, как она разговаривала с Джеки. Может, они и не были близко знакомы, но, думаю, эта девица понимала, что поступает не совсем хорошо. Подойдя ближе, я смог разобрать их с Муром диалог.
– Не надо, Айви, – сказал он, косясь на Джеки, – ты же знаешь: у меня есть девушка.
В его голосе прозвучала нотка досады. Досады! Сукин сын. Девушка тоже бросила взгляд в сторону Джеки, после чего опять, хлопая ресницами, уставилась на Мура:
– Жаль.
Я был не лучшего мнения об этом типе, считал его недостойным девушки, которую сам не мог выкинуть из головы. И все же я надеялся, что он окажется лучше, чем я о нем думал, и отбреет эту Айви с ее сожалениями.
Но нет. Окинув ее раздевающим взглядом, он пробормотал:
– Я тебе не подхожу: ты такая лапочка, а я иногда бываю кобелем.
У Айви загорелись глаза:
– Мм… Это классно!
Я резко повернулся, вошел в аудиторию и бросил рюкзак на пол. Убеждая себя в том, что услышанное меня не касалось, я сжимал и разжимал кулаки, которые так и чесались исколошматить Кеннеди Мура. Имея такую девушку, как Джеки Уоллес, и пользуясь ее преданностью, этот везучий засранец не должен был даже смотреть на других женщин, не говоря уж о том, чтобы заигрывать с ними.
Через пять минут он вошел в аудиторию вместе с Джеки. Когда они спускались по проходу, его рука лежала у нее на талии. Айви шмыгнула на свое место чуть в стороне и одним рядом выше. Ее взгляд задержался на Муре. Как только Джеки наклонилась, чтобы достать книги из сумки, он улыбнулся через плечо. Мордашка Айви моментально стала сладкой, как сахарин.
Я достал из-за уха карандаш и уставился в свой блокнот. Заштриховывая скейтбордиста, которого набросал утром, я всячески убеждал себя в том, что не вызывало сомнений: сердце Джеки Уоллес принадлежало не мне и я не имел права защищать ее от подлых подруг и неверных бойфрендов. То, что касалось ее, не касалось меня.
Я перевернул в блокноте несколько страниц, чтобы взглянуть на портрет Джеки, второй по счету. Я не удержался и набросал его во время дежурства в полиции, в тот самый дождливый день. Все утро я прокручивал в мозгу ее мягкое «спасибо», вспоминал ее улыбку. Чувствуя, что не могу выкинуть из головы это