в голосе, обратилась Ксюша к отцу.
– И какая? – не поворачивая головы от телевизора спросил отец.
– Я поступила в гуманитарный класс. Помнишь, когда мы обсуждали то, куда мне попробовать сдать экзамены, то ты сказал, чтобы я пробовала в гуманитарный. Так вот я поступила. – Она стояла посреди комнаты, светясь не меньше, чем люстра, которая висела над ее головой.
– Ну и кем ты будешь после этого? – небрежно спросил отец.
– Я не знаю. Я же еще только в десятый класс поступаю, а не куда-то там. Просто ты же сам говорил, – Ксюша стояла совсем растерянная. Она не плакала, хотя ей очень хотелось. Но плакать нельзя, т. к., все равно никто не пожалеет ее: мать сделает вид, что не заметит, отец действительно не заметит, т. к. постоянно смотрит на экран, а сестра скажет, что так ей и надо, заслужила. Поэтому она стойко выдерживала критику поступка, который был одобрен всего несколько недель назад.
– Ты кем станешь? – повторил отец. – Учительницей. Так им ничего не платят. Или юристом, так их пруд пруди. Или соцработником – бабушкам продукты будешь таскать?
– Но ты же сам говорил, – тихонько запротестовала Ксюша. – Когда мы говорили, ты сказал, что лучше идти в гуманитарный, а не математический.
– Ты же сама должна понимать, – будто не слыша ее слов, продолжал отец. – Кому это нужно? – задал он вопрос, а затем быстро сам ответил. – Никому. Ты пойми, что гуманитарий сейчас никому не нужен.
– И что теперь?
– Теперь уже ничего. Надо было стараться поступить в математический класс. Вот тогда было бы дело. А это что? – отец махнул рукой и отвернулся к телевизору.
Ксюша стояла так, как будто бы ее сейчас всю оплевали.
– Идемте есть, – сказала мама, зайдя в комнату.
Они уже не возвращались к этому разговору. Ксюше совсем не хотелось кушать, но отказ от еды расстроил бы маму, т. к. она старалась, готовила, поэтому Ксюша запихивала в себя ложку за ложкой. Как обычно сестра притащила магнитофон на кухню. Отец стал ей говорить, чтобы она выключила, та только смеялась. Вскипел чайник, и мама разлила чай всем по кружкам, поставив их на стол.
– Ой, мне песня эта так нравится, – вскрикнула Оксана и прибавила громкость.
– Выключи, я сказал, – уже заорал отец.
– Нет, – хихикая, как дурочка, сказала Оксана.
– Я сказал тебе – выключи.
Сестра только засмеялась, прищурив глаза и в упор смотря на отца. Отец одним рывком вскочил и стукнул магнитофон кулаком. При этом он тряханул стол так, что чай весь вылился, причем прямо на Ксюшины живот и ноги. Она даже не поняла, что случилось, что должно быть больно или, что она должна заплакать, т. к. на нее сейчас вылили целую кружку кипятка.
– Смотри, что ты сделал, придурошный, – сказала Оксана, взяла магнитофон и пошла в спальню.
– Это твое воспитание, – прорычал в свою очередь отец матери.
Мать ничего