архитектора и самое современное здание. Здание, из которого я не сбегу.
Машина притормаживает перед высокими воротами – первая преграда. Ворота бесшумно открываются, и мне украдкой удается разглядеть камеры, словно глаза, смотрящие на нас. Дальше за воротами идет дорожка, по которой автомобиль неспешно катится. Метров тридцать или сорок.
По оба ряда от дороги растут высокие деревья, которые прячут дом от посторонних глаз. Еще один пунктик для меня – никто не увидит и не услышит, даже если я буду носиться по крыше, махать руками и орать во все горло, моля о помощи.
Автомобиль останавливается у лестницы главного входа.
Не все так плохо. Наверное, на месте опекуна я бы привезла меня в дом связанной в багажнике и через черный вход, чтобы никто не видел. Не знаю, стоит ли рассчитывать на капельку снисхождения, но я вздрагиваю, когда передо мной резко открывается дверь.
Оказывается, водитель и опекун уже вышли из машины, и лишь я упрямо ворочу нос и размышляю о своей участи, пока меня не поторапливают. Опекун молчит, но я чувствую сгущающееся как грозовая туча давление и выпрыгиваю из салона.
Послушно иду вперед, смотрю в спину опекуну. Он, как обычно, опережает меня, открывает дверь и даже не ждет, когда я войду, и уж тем более не пропускает перед собой. Дверь закрывается, я успеваю ее удержать, хотя она чертовски тяжелая.
Похоже, здесь никого. Хотя кого я должна была увидеть в четыре утра?
Стоит мне об этом подумать, как из-за угла появляется высокая женщина в строгом сером костюме и, посматривая в мою сторону, обращается к опекуну. Я так и не смотрю на него. Кажется, если взгляну в его спину, то сожгу роговицу.
– Ян Давидович, что-то случилось?
Он игнорирует вопрос:
– Проводи ее в комнату для гостей.
Хотя бы для гостей, а не в подвал. Ехидная улыбка на миг расцветает на моих губах, но я быстро давлю порыв сказать какую-нибудь гадость.
Тем временем женщина, которую мне так и не представили, но которая, скорее всего, выполняет в доме функции той же Нины Николаевны, смотрит на меня. Вот ее-то я и разглядываю.
Глаза у нее серые под цвет костюма, волосы собраны в пучок на затылке. Лицо гладкое, но некий налет сна еще остался. Возможно, ее предупредили о нашем приезде.
– Идемте за мной.
– Нет, – чеканю я и впервые за долгое время смотрю не по сторонам, оставаясь безразличной к шикарному убранству пещеры, а на опекуна. Он все так же остается стоять ко мне спиной.
Я могу разглядеть, что помимо его любимых начищенных ботинок на нем безупречно сидит костюм: черный, с кромкой воротника рубашки белого цвета. Интересно он так вырядился ради меня или я оторвала опекуна от важного дела? Подумать об этом не успеваю, потому что он оборачивается и смотри так, что сердце падает с разгона в пропасть.
– Ты идешь в комнату, в которую тебя отведут, и будешь сидеть там, пока я не разрешу выйти.
– Нет, – упрямо гну, потому что страх окончательно спалил мне мозги.
Опекун молчит. Его