Грозовое небо, размытое и тяжелое, отражало бурю в душе. Я смотрел вниз, туда, где волны с грохотом разбивались об валуны. Ветер хлопал расстёгнутой курткой, пытался сорвать и унести, разорвать в клочья. В мыслях было пусто. Не хотелось думать ни о чём. Я снова всё испортил и теперь не знаю, куда себя деть. Вся борьба теперь казалась бессмысленной, наивной, глупой. Не было ярости и злости, все превратилось в пепел.
Первые тяжёлые капли прибили волосы и прилепили одежду к телу. Они быстро превратились в ревущую стену, бьющую наотмашь, сбивающую с ног. Я прикрыл глаза. Окоченевшими пальцами потёр лицо, дёрнул молнию на куртке вверх, и медленно присел на гладкую поверхность, чтобы после лечь, раскинув руки в стороны.
Не знаю, сколько времени прошло. Тяжёлая вода заливалась в нос, не давала открыть глаза, но я и не пытался. Только рывками хватал ртом холодный воздух, когда начинал задыхаться. Нескончаемый поток выбил все мысли, оставив только одну: дышать. Мне хотелось жить. Красиво, тепло и беспечно. Долго и счастливо, и чтоб в любви. Но этому не дано сбыться. Я совершил ошибку и теперь должен ответить за это.
За грохотом воды не сразу услышал шаги, а когда до слуха долетели шаркающие звуки, решил, что это конец. Неужели решили не ждать оставшиеся двадцать четыре дня?
– Эй, вы в порядке? Вам плохо? – вклинился в стихию звонкий женский голос, который показался смутно знакомым. Да нет. Это точно не она.
Я не стал шевелиться. Какая разница? Девушка всё равно уйдёт, как только поймет, что со мной. Точнее, решит, что поняла. Реакция не заставила долго ждать. Послышался звон стекла. Закрытая бутылка, которую принёс с собой, чтобы заглушить мысли, проскакала по камню и, похоже, сорвалась в обрыв.
– Ещё и пьяный, просто супер! – вдруг взвился все тот же звонкий, мелодичный голос, от которого по сердцу словно ножом полоснуло, а в следующий момент на плечо легли две руки и стали тормошить. – Поднимайтесь! Вы же упасть можете, или захлебнуться.
Я, ещё не успев распахнуть глаза, перехватил тонкое запястье и резко сел. Одним движением убрал отросшую, прилипшую ко лбу чёлку, чтобы разглядеть эту отчаянную и узнать, не ошибся ли. Солнца не было, но небо стало светлее и пришлось прищуриться с непривычки. Дождь немного стих.
– Вот же ж… – шарахнулась вдруг девушка, но я руку не разжал, удерживая ее. – Максим, я тебя не узнала, – сказала она уже без доли осуждения. – Ого… – протянула удивлённо, рассматривая меня широко раскрытыми глазами.
На её ресницах висели капли, два янтарных солнца словно согрели, на секунду стёрли ненависть, подменили чувства на тепло… Далёкое, забытое тепло.
Я был ошарашен встречей, но быстро взял себя в руки. Моргнул, прогоняя наваждение. Похмелье и натянутые нервы сделали меня злым и резким. Сейчас ей будет больно.
– Не смей меня трогать. Разве что не лицо – хриплым голосом выплюнул я, прищурился, стараясь задеть посильнее словами.
Иначе не мог с ней: эта встреча застала врасплох; рана, что давно затянулась, лопнула и обожгла остро.
– Да пошел ты, – воскликнула девушка растерянно, выдергивая руку и