Нет, разумеется, они начали развиваться давно, только почему-то не показывали этого. Думаю, они могли общаться по ночам или тогда, когда остаются одни. А теперь вот наконец решили явить себя миру – и это огромный шаг вперед! Вот увидите, ваши дочери еще не раз удивят нас!
– В этом я почему-то даже не сомневаюсь, – искренне улыбнулся Тристобаль Виленто.
***
Кто бы мог подумать, что можно разговаривать на языке другого мира с южнорусским акцентом! А вот, пожалуйста. Зинаида не постигала, как это вообще возможно, но ее новоявленная сестра упорно произносила в новых словах фрикативное “Г” и половину мягких согласных заменяла на твердые. Да еще и так тараторила криво составленные фразы, что учителя только хлопали округлившимися глазами, пытаясь осознать, что она хотела сказать. Впрочем, как подозревала Зинаида, слова ее “сестренки” все равно опережали ее же собственные мысли. Как в старые добрые времена.
К счастью, здесь никто не знал, как звучит южнорусский суржик-балачка, и особенности произношения Ады списывали на забавный дефект речи. В конце концов появился новый учитель, который дополнительно занимался с Адой отдельно – очевидно, местный логопед.
Радовало одно: что некому было научить юную Аду местным ругательствам. А то бабка Зинка, помнится, весьма порой злоупотребляла русским народным… так что ругалась она и сейчас только по-русски, непонятно ни для кого.
Удивляло поначалу, что Ада при всем отсутствии энтузиазма к учебе осваивает язык едва ли не быстрее нее, а потом пришло осознание. Там, в той своей, прежней жизни, бабка Зинка иногда начинала уже потихоньку заговариваться, забывала недавние события – возраст брал свое, и она постоянно подозревала, что невестка – “Ритка-курва” в конце концов сдаст ее в какую-нибудь богадельню. Теперь, будто сбросив груз прожитых лет, она действительно начинала жизнь заново – не с чистого листа, но с легкостью будто перевернув страницу. “Оперативка у нее забита меньше, спасибо деменции”, – почти с завистью думала иногда Зинаида.
Каждый день здесь начинался для них с гимнастики – чего-то вроде лечебной физкультуры. И двигаться постепенно становилось все легче, тело становилось все послушнее, хоть все еще напоминало плохо смазанный механизм. Усталость преследовала по-прежнему, после малейшего усилия нужен был отдых, но промежутки после него удлинялись, и это давало надежду. Значит, с ними ничего серьезного, значит, нужно просто восстановиться! Просто они должны прилагать еще больше усилий.
Как-то само собой она привыкла говорить даже мысленно “мы”. Всегда. Мы должны, нам стоит, мы учимся, нам пора спать. Еще бы! Прежде всего их объединяла общая тайна и иномирное прошлое. А кроме того, каждая минута жизни здесь неизбежно тоже была у них общей. Разве что в туалет ходили по отдельности – как только удалось выучить пару десятков слов и составить какие-никакие фразы из них, Зинаида потребовала отвести ее в нормальную уборную. С ужасом ожидала, что сейчас