и называли его все просто “речкой”. Был через нее и мост – но тоже в стороне.
“Речка” замерзала далеко не каждую зиму – здесь, на юге, зимы нечасто выдавались морозными. Но эта зима оказалась настоящей, хоть и недолгой – со снегом и даже метелями, озерцо застыло, и дети катались по нему на коньках, а когда его заносило снегом – в нем протаптывали тропинки.
Сама Зина ни за что не пошла бы через “речку” – все-таки февраль, снег стал ноздреватым местами, солнце нет-нет да показывается, и не столько холодно уже, сколько промозгло и ветрено. Хотя дети вон играют на той стороне. В любом случае ей просто не пришло бы в голову спрямлять путь таким образом.
Но ведь не отпускать же старушку одну? Пожилой человек, поскользнется еще, сама не встанет. А отговорить бабку Зинку, если она все для себя решила – задача практически невыполнимая.
Вот и пошли они “через речку” – бодро семенящая бабка Зинка и покорно-уныло бредущая за ней Зина.
Наверное, в какой-то момент она все же слегка отстала – и именно поэтому не успела подхватить соседку под локоть. Нога старушки вдруг поехала, и та, не сумев удержать равновесие, плюхнулась об лед всем весом. И тот треснул.
Когда Зина потом вспоминала об этом, ей казалось, что все происходило как в замедленной съемке: вот старуха медленно-медленно едет, как-то нелепо вскинув одну ногу и взмахнув руками, вот ударяется задом об лед, вот змеится по белесой поверхности льда трещина… но на самом деле все случилось очень быстро. Пара секунд – и вот бабка Зинка, склочная и приставучая старуха-соседка, уже в ледяной полынье, пытается крикнуть, но хрипит почему-то, заполошно хватаясь руками за края полыньи и отламывая все новые куски льда – какой же он, оказывается, тонкий! – а вот трещина уже бежит ей, Зине, под ноги.
Единственное, что она сделала тогда вполне сознательно – это отбросила подальше в сторону свою сумку. А дальше были уже, кажется, чистые инстинкты: тонет человек – надо спасать. Она упала на живот, протянув руку, и бабка Зинка схватилась за нее. Резко рванув на себя и в сторону, девушка выдернула старуху из полыньи, как репку из грядки, и практически швырнула в сторону – и откуда только силы взялись? – следом за сумкой, так что бабка проехалась немного по льду на животе.
Вот только от резкого движения проломился наконец лед под ней самой – и теперь в резко выросшей полынье барахталась уже Зина, безуспешно пытаясь зацепиться за твердый край. Мгновенный шок от погружения в ледяную воду сковал сознание, все тело будто прошили ледяные иголки, ноги моментально свело судорогой, а пальцы рук отказывались сгибаться и соскальзывали. Резко потяжелевшая шуба превратилась в тяжелые путы, сковывающие движения и тянущие вниз.
“Вот и все, – мелькнуло в голове. – Как глупо”. Бабка Зинка, конечно, ничем не сможет ей помочь, хоть бы сама оклемалась после такого, а вызвать она никого, конечно, не успеет.
“Ну и ладно, – пальцы снова соскользнули, – может, так и лучше”.
А потом ей вдруг будто наяву пригрезился