Светлячки страсти быстро таяли в ледяной смеси из аналитического ума и сарказма. И губы, жарко целуя, дарили лживую ласку, не согревая замерших глаз. Сидя у него на коленях, Кейси испытывала это же двойственное чувство. Но она не знала Нортта другим, и инстинктивно старалась забыться, прогнать тревожные мысли и обрести в искусстве любви ту самую ненадёжную уверенность, свойственную всем влюблённым людям. – Мне удался «синфазный пучёк» – вновь завёл разговор о физике Нортт – Поток протонов и антипротонов можно посылать не разделяя, но стоит направленно разрушить гармонию биения начинается управляемая аннигиляция. Он как обычно, чрезмерно увлекался своими изобретениями, где случайная удача начинала чудиться ему грандиозным открытием. А Кейси не понимала прелестей физики плазмы, она обиженно взмахивала пушистыми ресницами и отворачивалась – ведь за полусферами окон в голубовато – зелёной пене облаков падает за горизонт салатово–хризолитовый диск Орайоо и в тускнеющей дымке планетарного города, за пиками высотных домов, там, где начинаются парки, бордовые великаны сирейсы вскидывают навстречу ночной прохладе пальчатые подушечки листьев и взъерошенные, сумрачные лемуры-карио с сонными глазами томно взбираются по ветвям полакомиться светящимся нектаром из открывающихся голубых бутонов.
Нортт не заботится о доме, и даже платья Кейси всегда выбирает одна. Но Кейси любила Норта с зыбкой верой молодости, когда близость принимается синонимом любви и надежда на лучшее будущее ещё сильна. Стерильные лаборатории с приглушенным грохотом разрывов и стрекотанием счётчика радиации она наполняла присутствием Нортта. Холодный белый пластик, которого касались его пальцы казался теплее и терпимее была безлюдность коридоров, если по ним когда-то проходил он.
Днём Кейси забиралась в библиотеку информфонда и считывая новые данные дальней разведки, просматривая карты, видеоролики и фотографии забывала о Нортте, Кувейлоо и становилась на несколько часов чутким приёмником людских эмоций, анализатором и судией когда – то живших, существующих или только возникших цивилизаций со всем сонмом этики, эстетики, этнографии и истории, той мешаниной порой непредсказуемых, но механически записанных в файлы событий, что и составляет основу галактической социологии. Создаваемая диссертация меньше тревожила Кейси, чем нечто другое, ещё не вполне осознанное, но близкое и насущное, маячившее в самом бытие, окружающей жизни и настоятельно требовавшее своего осмысления. Почему меркнут отношения любви и дружбы? Чувства мельчают и тёплая привязанность превращается в исполнение долга? И люди живущие всё дольше и дольше не хотят иметь детей? А процесс называемый развитием ведёт к развенчанию, теперь уже не кажущихся вечными, истин добра и совести.
Дитя зелёного солнца – Орайоо, Кейси не знала другой жизни и наблюдая восторженными глазами «пыльных жителей» Альдемана или живые смечи Рудзу-Хоу, она оценивала не более, чем движущиеся картинки, отрывочные фразы и детали, достаточно вольные переводы, образцы далеко не человеческой морали и логики. И