Всё убранство составляли эти два стола, три стула – тоже ящики, ящик со сваленной в него грязной одеждой и ящик-тумбочка, на котором стоял цветной японский телевизор «Сони». Свет проникал внутрь сквозь маленькое окошко, через которое ничего не было видно. Мужики угрюмо посмотрели на меня, выпили и снова посмотрели.
– Мне нужен Степан Дрозд. Говорят, Вы знаете, как его найти. – Сказал я, пытаясь не дышать носом.
– Знаю! – Хрипло ответил один, притянул к себе ящик-стул и, указав на него, налил третий стакан. – Пей! – Пьяно пробасил он. Инга стояла у захлопнувшегося люка-двери, вцепившись мне в спину и молчала. Я покачал головой:
– Спасибо! Я не пью. Вы объясните, как найти Стёпу.
– Не пьёшь?! – Прорычал хозяин. Он посмотрел на меня, как на своего злейшего врага, глаза налились кровью, но тут же взгляд потух и он криво усмехнулся. Я был в два раза крупнее их обоих, да и мой неразлучный топор с длинной ручкой как всегда торчал из-за пояса.
– Следующий балок! – Неопределённо махнул рукой второй мужичок и равнодушно отвернулся к собутыльнику. Было ясно, что от них уже ничего не добиться. Хозяйка тоже повернулась спиной и начала колупаться спичкой в керогазе.
Мы, как пробки из бутылки, выскочили на, показавшийся вдруг таким свежим, воздух и полезли через огромную, обмотанную стекловатой трубу к следующему балку. Раздосадованный на весь этот огромный базар, на Стёпу, на себя, я без стука отворил дверь и со злой решимостью шагнул в чёрный проём.
Картина, которую мы увидели там, была настолько безобразна, что даже видавшая виды Инга вскрикнула и выскочила вон. Комната почти ничем не отличалась от той, из которой мы только что вышли, только в углу стоял настоящий топчан, правда, без пружин и без ножек, прямо на полу брюхом. Вокруг были разбросаны бутылки и всевозможные объедки, куски хлеба, консервные банки, бычки, тряпки. На топчане лежали двое. Не сразу можно было догадаться, что это мужчина и женщина. Одинаково длинные, слипшиеся волосы. Одинаково искажённые, вспухшие, расплывшиеся в неестественной гримасе, лица. Бесформенные фигуры в ватных штанах и ватных жилетках.
Мужчина лежал поперек кровати на животе, положив голову на бедро своей подруги, лицом ко входу. Изо рта его что-то, видно, текло, но уже застыло. Так и висела эта желеобразная жёлтая струя между его ртом и раздвинутыми ногами женщины. Было такое впечатление, что эта пара, после обильного возлияния, как раз только решила заняться сексом, но хмель внезапно сморил незадачливых любовников. Единственное, на что хватило горе-кавалера – это расстегнуть фуфайку на груди у милой. Вот из этой расстегнутой одежды, благодаря отсутствию всякого белья и выглядывало бело-синюшным блеском то единственное, отвратительно дряблое, несвежее тело, которое давало возможность определить пол этого существа.
– «Даже сапог не поснимали! Свиньи!» – с отвращением подумал я и вышел вслед за Ингой. Но она уже перелазила через очередной заборчик и радостно махала кому-то рукой. Я удивлённо