кремировали. Анну Львовну, кстати, тоже.
– Константин Калистидас! – осенило меня. – Нам хватит его. Если ваши ДНК совпадут – он твой отец. Если нет, значит, ты – Эмма.
Моя собеседница прикусила губу.
– Не получится, – пробормотала она.
– Но почему? – удивилась я. – Да, он в тюрьме, но можно объяснить властям эксклюзивность ситуации…
Эмма нахмурилась.
– Оливия и Константин Калистидасы удочерили Софью, когда ей была всего неделя от роду и не скрывали сего факта. Софья знала, что ее оставили в роддоме, но никогда не комплексовала по этому поводу.
– Здорово, – бормотнула я, – вот только ДНК не с чем сравнить.
– И не надо, – прошептала Эмма. – Есть мои воспоминания. Самое главное – все объясняющие!
– Ну говори, – махнула я рукой.
Эмма тщательно завязала косынку.
– Например. Я лежу на обочине, вижу, как Антон бросает в полыхающую машину труп Эммы. Искры летят фонтаном, невероятно яркие огненные искры. Я не могу пошевелиться, боли не чувствую, словно мне дали наркоз. Звуков не слышу, но зрение четкое, предметы будто увеличены и слегка выпуклы. Ты никогда не надевала чужие очки от дальнозоркости? Если надевала, то поймешь, как изменилось мое зрение.
Эмма ненадолго умолкла. Потом набрала полную грудь воздуха, широко раскрыла глаза и, неожиданно начав раскачиваться из стороны в сторону, монотонно завела:
– Лежу. Смотрю. Холодно спине. Жарко животу. Пахнет горелой резиной. Антон берет тряпку. Она пылает. Огонь очень яркий! Подходит ближе. «Дорогая, нам же так надо». О-о-о-о!
Эмма схватилась за щеки руками и уткнулась лицом в колени. По моей спине пошел озноб, я стала трястись. Поспелова внезапно выпрямилась и твердо закончила:
– Антон бросил мне на лицо горящую тряпку. Очевидно, во время аварии тело мое обгорело, а лицо осталось нетронутым. Все точно, я София. Антон не мог выдать оставшуюся в живых за свою жену и поэтому изуродовал меня. Анна Львовна была права. Деньги! Он любит только их!
Глава 8
– Ужасная история! – воскликнула я. – Но, вероятно, ты ошибаешься.
Эмма сняла очки.
– Посмотри внимательно! Восстановить мой прежний облик невозможно. И мне еще повезло.
– Ты так считаешь? – пролепетала я.
– Повезло в том, что у нас с Эммой был один цвет радужки, – внезапно с отчаянием засмеялась она. – Поэтому я живу зрячей. А вот если бы у подруги были карие глаза…
– Пожалуйста, замолчи! – взмолилась я.
Эмма встала с ковра и села на диван.
– Я Софья! – торжественно объявила она. – Эй, почему ты молчишь? Надеюсь, не считаешь меня сумасшедшей?
– Иногда человеку снится сон, такой четкий, цветной, натуральный…
– Это не глюк! – возмутилась Эмма. – Теперь я помню все!
– Про аварию?
– Да, – кивнула она. – И не только. Одним словом, я Софья Калистидас и хочу вернуть свое имя.
– Надо спокойно обдумать ситуацию, – промямлила я. – Допустим, все так,