кровати.
Кровать была без спинки, как тахта. Это была двухместная каюта с запасными верхними полками, убирающимися в стенки. По стенкам на высоте лица тянулись кожаные ремни.
– Хорошо, – согласился Уэрр.
Он зашёл и сел на кончик второй кровати, напротив Киры.
– Нам угрожает серьёзная опасность, девочка, – сказал он. – Если я не ошибаюсь… А я чувствую, что не ошибаюсь. Так что будь начеку. – Я пойду к Торстену, – сказал он, поднимаясь.
Взяв её за руки, он пожал их и вышел, чуть сгорбившись. Эта дверь была для него низковата. Когда дверь задвинулась за его долговязой фигурой, Кира бросилась на кровать и горько расплакалась. Кровать покачивалась, как черноморская шаланда на слабой волне.
– Пока это только предчувствия, – сказал доктор Уэрр. – Но они основаны на фактах. – На одном бревне, – сказал Торстен.
– Иногда одна лишняя вещь на столе говорит обо всём.
– Н-да… – протянул Торстен.
За всё время практики он был в настоящей переделке всего один раз. Когда они спасались из нижних отсеков «Калинки» у Бетельгейзе, а их «птица» сгорела от метеорита на подлёте к луне Мирингиленны. Бревно, действительно… Но это могла быть и случайность. Может, жиды вымерли от болезни?
Бывает же такое.
– Доктор, а у жидов врачи есть? – спросил он.
На политзанятиях эта тема охватывалась слабо. У них же ведь нет боевого флота. А наземная оборона – на самообеспечении. Но зато их и не сразу найдёшь. Правда, бывают рядом и посты Федерации. А вот уж в этом недостатка не было. Все уши прожужжали. И плакаты скандийца, со зверской мордой занёсшего кирзовый сапог над лицом упавшей на колено девушки с луком. «Вперёд, за Белльгару!»
В рубке было опять темно. Точнее, светили яркие звёзды и туманности. Так было привычнее смотреть в открытую ночь впереди.
– А кто их знает, – сказал Уэрр.
Торстен удивился.
– А разве… – сказал он.
– Я не специалист по жидам, Торстен, – немного устало сказал доктор. – Но полагаю, что и им не чуждо нечто человеческое. А вот об уровне не скажу. Думаю, что невысокий.
– Может, они вымерли? – сказал Торстен.
– Исключено. У них полная совместимость с расами неандертальского типа. Но это вопрос скорее богословский. Ты ещё не проходил. Поэтому они их и используют.
– А мы? – сказал Торстен.
– А мы не можем.
Уэрр посмотрел немного иронически на бледное от серебристого света лицо молодого солдата. Хотя он был тоже врачом. Но разница была скорее в цвете гимнастёрки.
Белом.
– Ты ещё долго будешь? – спросил он.
– Нет, – сказал Торстен.
– А я посижу. Потом меня сменишь, часа в три.
– Ладно, – сказал Торстен, не очень удивившись.
Где-то слышался совсем тихий вой.
Зайдя в каюту, Торстен умылся в ванной кабинке, посмотрел на свою физиономию и лёг спать. После ночного разговора с Крисом Уэрр поместил его в запасной каюте на общем этаже. Через минуту Уэрр разбудил