нечто неописуемое: я слышу шорох, вопль, несколько глухих ударов, что-то шлёпается мне на затылок, а потом раздаётся протяжный отчаянный стон, переходящий в рёв.
Я осторожно оборачиваюсь. Воет пациент. Маска висит у него на одном ухе, половина приборов разбросана по салону. Кир держит его, крепко обхватив сзади на уровне локтей и вцепившись в запястья крест-накрест.
– Это что сейчас было? – спрашиваю я, снижая скорость до минимума.
– Он попытался выйти в окно, – пыхтит Кир, с некоторым трудом удерживая взрослого и малоадекватного мужчину.
– Зачем вам в окно? – протормаживаю я.
– Выпустите! Меня! Отсюда! – выпаливает пациент, дёргаясь в Кировых объятьях.
– Мы не можем вас вот прямо здесь выпустить, мы висим в воздухе очень высоко над землёй, – объясняю я, как Алэку.
Пациент, кажется, впервые обращает внимание на пейзаж, бледнеет, зеленеет, закатывает глаза и стекает на пол, возобновляя вой.
– Где у тебя шприц с успокоительным? – соображает Кир.
– В кармане сиденья, только бери зелёный, красный нельзя смешивать с тем, что мы ему уже вкололи… А хотя, как ты возьмёшь? Сейчас.
Я останавливаю унгуц, загибаюсь за спинку своего сиденья, извлекаю нужный шприц и немного мстительно вонзаю в пациента. Тот обмякает, замолкает и упирает мутный взгляд в потолок, периодически поскуливая.
– Впервые вижу, чтобы кто-то так боялся высоты, – замечает Кир, восстанавливая капельницу и пульсометр. – Тем более в унгуце.
– М-да уж, – соглашаюсь я и трогаюсь с места.
Когда мы приземляемся на площадке у Дома целителей, Киру приходится вытаскивать пациента из кабины на руках. Тот для муданжца хоть и дрыщеват, но высокий, и в любом случае тяжелее самого Кира, и как назло из санитаров одна Арай, а она аптечку-то не всякую поднять сумеет.
– Может, он сам дойдёт? – с надеждой предполагает Кир, устанавливая мужика на шаткие ноги.
– Сомневаюсь, – кривлюсь я. – Обезболивающее в комплекте с тем успокоительным, что мы ему вкатили, вырубают координацию по крайней мере на пару часов.
– А зачем тогда мы ему вкатили это успокоительное? – поднимает бровь Кир.
– Затем, что у нас с собой их было только два, и от второго у него могли быть проблемы с дыханием, – скучающим голосом объясняю я. – Жду не дождусь, когда ты уже откроешь учебник по…
– Понял, понял! Ладно, щас…
Киру удаётся прислонить пациента к борту унгуца, а потом из этого положения кувырнуть на каталку. Арай наблюдает за процессом с таким ужасом, как будто мы бедного мужика как минимум пытаем. Но я привычная – она всегда всего ужасно пугается, но стискивает зубы и делает, что велено, – одному Уягу, богу тишины, известно, зачем.
– Не-ет, пожалуйста, поставьте меня на землю… – воет внезапно чуть пришедший в себя пациент.
– Вы и так на земле, – сообщаю я. – На кровати с колёсами. И с бортиками, даже падать некуда.
Он тяжело и мучительно вздыхает, но взлетевший было пульс потихоньку