мама была права. Но действительность оказалась в сто раз хуже.
– Лисенок, – услышала Рита приглушенно-извиняющийся голос отца. Он не умел говорить приторно-нежных слов, но в его интонации слышалась такая теплота, нежность и еще что-то особенное, чего его дочка не могла понять в силу своего возраста. Но интонация, тембр и вибрация его голоса врезались в Ритину память на всю жизнь.
– Лисенок! Ты только не волнуйся. Все будет хорошо. В глубине двора есть старая постройка, в которой раньше была конюшня. Стены в ней каменные, прочные. Починим крышу, настелем полы, побелим, вот тебе отдельная квартира, причем, по нынешним временам не самая и плохая. А если грамотно все сделать, там выйдут хорошие две комнаты и приличная кухня. Я говорил с комендантом. Он выдаст мне на нее ордер, поможет со строительным материалом, а за рабочей силой дело не станет. А пока суть да дело, все будет готово.
– А где они до этого будут жить? – раздраженно спросила его Люся.
– В нашей столовой. Ведь она у нас большая.
– Саня, да о чем ты говоришь? Ведь ты не хуже меня знаешь, что это не столовая, а просто большая кухня, из которой я умудрилась сделать что-то приличное. Комната, в которой выложена плита, предназначенная для варки, называется кухней.
– Да. Но тут уже ничего сделать нельзя. И, как говорится, в тесноте, да не в обиде, – но большого энтузиазма в его голосе не было слышно.
– Саша! Так ты уже все решил? Решил сам, не посоветовавшись со мной? Я так должна это понимать? Подумай, прошу тебя еще раз, хорошенько подумай. Ведь ошибку совершить легко, да нелегко исправить!
– Родная моя, ты же меня всегда понимала. Прошу тебя, пойми, что это мой долг.
Послышался плач и тяжелые шаги отца. «Оказывается, мама умела плакать точно, как я, взахлеб!» А потом плач перешел в стон, от которого у ее дочери по спине забегали мурашки. Рите стало жалко маму, и поэтому девочка тоже начала тихонько всхлипывать. Плача, мама заговорила громко, с надрывом.
– А-а-а-а… А кто мне помогал, когда началась война? Кто? Скажи, кто? Я к тебе обращаюсь! Я не хотела тебе об этом рассказывать, потому что боялась, что у меня не хватит сил вновь пережить все те страдания, которые выпали на мою долю.
…И вновь появился Овал. Диаметр и глубина его экрана были на несколько порядков больше, чем у предыдущего.
Сейчас Маргарита видела все происходящее вблизи, так как гравитационное поле грозного Овала втянуло ее в свое бездонное чрево, сделав заложницей. Она находилась в небольшой выемке, и только маленький бортик отделял ее от той жутко-бездонной темноты, которая окружала Овал – эту светящуюся точку во Вселенской бесконечности. Крошечное оконце в мир детства Маргариты и прошлого ее родителей.
Она в паническом страхе прижалась к бортику спиной, стараясь подобрать под себя ноги. Теперь она сидела в позе йоговского «лотоса» и дрожала от раздирающего ее страха и ледяного дыхания вечности. Втиснувшись