сестер обратились девочки к Медсестре.
– Конечно идите.– ответила за Таню мама, давая детям отменные средства на обратную дорогу.
Оставшись наедине со слегка уставшей Медсестрой, она внимательно изучала предметы ее гардероба, что на точно выстроенной фигуре спасительницы смотрелись отвязно. Что сказать? не приходило в голову никому из них, только свечение небольшого Перекрестия на груди Татьяны плавно намекало на неминуемость динамического развития.
– Проходим, не стесняемся.– уверенным голосом сказал Доктор Пих, проталкивая столпившихся в кабинет Доктора Чика.
– Может быть я лишняя.– пронеслось в голове Медсестры.
Улавливая ее взгляд, Доктор Чик не теряя хватки заполнил головы посетителей историей болезни папы, что после успешно проведенной операции, мог сидеть на табурете Татьяны, рассказывая всем собравшимся фрагментарно-эпохальное развитие его взаимоотношений с противоположным от кровати полом.
Началось это странное явление с детства, когда его папа начал приучать своего первенца к трудолюбию и сдержанности в отношении терпимости. Папа чтобы не теряться среди сверстников по воспитанию, начал делать робкие шаги на пути достижения своего, не зависящего от воли папы, продвижения. Осторожно ступая по темным лабиринтам юности и стадиям подросткового взросления, он обретал истину, осторожно складывающуюся в независимую систему ценностей обретения целомудренного величия. После взаимоотношений с мамой и узаконивания их равноправного сосуществования, он начал больше времени уделять бытовой рутине, по сравнению с тем, как он был свободен от данного враждования с невидимым, но очень осязаемым противником раньше. Дела по дому и дела на работе никак не хотели примириться с волей папы, Начальник требовал непосредственного подчинения и сосредоточения на делах компании, а мама, не замечая всех тягостных мучений, подыгровала ему, накидывая несоизмеримые с масштабом начальственных директив требования.”Чему подчиниться и о ком забыть.”– было навязчивой мыслью, разрываемым терзаниями совести в спасении самых близких людей папы. Только отдых приносил ему девственное наслаждение Эдемских чащоб, небольшого межпространственного и не имеющего индивидуальной принадлежности места, с которым в юности познакомил его папа.
– Заходи, но стесняйся.– сказал мальчику папа.
– Кого стесняться?– не побоялся поинтересоваться любознательный мальчишка.
– Окружного Смотрителя.– без капли иронии заметил папа.
Зная, не пустой намек видавшего многое на своем веку папы, мальчик в юности, осторожно поправил свою накидку, что своими заостренными краями прикрывала его естество и бысто двинуля в направлении Эдемских грез, что небольшими стаями снимали с его плеч признаки мирского существования. Преследуя сына взглядом и подражая ему возвратно-поступательными движениями пальцев руки, папа вместе с ним окунался в ловко расставленные послушницами Смотрителя сети.
– Блаженство