звук захлопываемой двери и наступила тишина.
Больше из упрямства, нежели руководствуясь логикой, Мишель снова попыталась двинуться, и опять потерпела фиаско. Снять повязку с глаз тоже не удалось. Она не причиняла дискомфорта, но прилегала плотно.
Мишель прекратила дёргаться, часто дыша.
По разгорячённому телу продолжало прокатываться волнами неутолённое желание. Отчаянно хотелось свести вместе ноги, казалось, если получится это сделать, удастся хоть на минуту унять это подёргивание, которое отзывается во всем теле, особенно во влажном чувствительном местечке между складочек и ноющих сосках.
К ней больше не прикасались, её оставили в покое, как она и хотела… Но вместе с тем, лежать в абсолютной темноте, распятой, с разведёнными в стороны ногами… После того, как эти… кто бы они ни были довели её тело до острого, болезненного возбуждения… Это было невыносимо.
То, что на глазах чёрная повязка и оттого невозможно сфокусироваться на внешнем объекте, хуже всего. Ощущения усиливались в десятки раз. Она любила игры подобного рода с Эрамом, но сейчас ненавидела себя, что привыкла получать удовольствие, бурное и бесстыдное, таким образом.
Стараясь отвлечься от возбуждения, которое плавно перетекало в боль, в пытку, Мишель принялась думать над ответом странных людей. Если, конечно, это были люди.
– В Огненных Землях, – тихо повторила она. – Я в Огненных землях…
Какая ирония. Получается, именно сюда её не отпустил Эрам.
А ей удалось сделать по-своему. Снова.
Но от этой нечаянной победы хотелось выть.
***
Нинет пришлось открыться профессору Цицерону.
Правда, после отвратительного скандала. И не по своей воле.
Нет, она и не надеялась, что человечке удастся причинить вред королевскому нагу. Просто хотелось хоть немного отвести душу, учинив погром в его лаборатории.
Потому что его проклятый эликсир, его проклятое зелье не сработало! Не сработало! Не сработало!!
Нинет повторяла это снова и снова, как одержимая, сметая со столов хрупкие склянки, пробирки, сосуды, круша кристаллы и приборы. Повторяла, когда он скрутил её, разместив и закрепив на высокой кушетке, пока вводил какой-то раствор в вену.
Потом она просто вырубилась, пришла в себя под ауросканнером. Несмотря на её проклятия и угрозы, впрочем, после укола достаточно вялые, профессор продолжил наблюдение.
А когда отвязал и отнёс в кресло (ноги Нинет не слушались, но так было и лучше, чувствуя себя парализованной ниже пояса она впервые перестала ощущать это невыносимое зудящее томление внизу, которое сводило с ума, лишало воли и способности ясно мыслить, и в последнее время быстро крепло), Нинет с благодарностью приняла из его рук чашку с дымящимся отваром.
– А теперь, юная леди, вы всё расскажете по порядку. И начнём с этого пятна в вашей ауре. Насколько я понял, вам известно его происхождение.
Нинет закивала.
– И делиться этой информацией вы не собираетесь.
Нинет снова послушно закивала. А потом для верности помотала