сейчас, когда он умер.
Нана посадила сына в кроватку и накрыла одеялом, а сама быстро вышла из комнаты. Левон увидел, как Нана прошла сквозь такую же сущность, как и он сам. В дверях стояла Мариам. Все это время она была там и разглядывала его самого, пока он рассматривал Нану. Мать ласково улыбнулась ему. В ее глазах поблескивали слезы.
– Мама, – на выдохе произнес он и двинулся в ее сторону.
Левон крепко обнял ее и уткнулся лицом в плечо. Он тихо плакал, а она гладила его голову рукой.
– Вот и ты тут, – тихо произнесла женщина, отодвигая его от себя. Она хотела лучше рассмотреть его. – Какой ты стал старый, – с улыбкой сказала Мариам, качая головой из стороны в сторону.
– А вот ты ни капли не изменилась, – сквозь горький смех ответил Левон. – Даже помолодела.
– Мы выглядим настолько старыми, насколько стары наши души. Так уж тут устроено, – она пожала плечами. – А когда я вижу, как Нана играет с Эмилем, чувствую себя моложе.
Мариам еще раз обняла сына и, отодвинувшись от него, посмотрела на внука. Тот лежал под теплым одеялом и медленно моргал, глядя на перекладины своей кроватки.
– Значит, ты решил оберегать его, – утвердительно сказала она.
Левон тоже посмотрел на Эмиля.
– Я это понял только пару часов назад. Это само возникло у меня в голове. Я даже не понял, как попал сюда.
– Сынок, как ты умер? – неожиданно спросила она, переводя глаза с внука на сына.
Он нахмурился, вспоминая последнее, что произошло с ним еще этим днем.
– Меня убили, – сказал Левон. И добавил. – Из-за денег.
– Ох ты Боже мой! Все вечно происходит из-за денег! – всплеснув руками, вскрикнула женщина. – Вот почему мы при жизни не понимаем, что деньги – это меньшее, что должно нас волновать?
Она снова всплеснула руками и проворно подошла к креслу. Усевшись в него, Мариам еще раз посмотрела на внука. Левон был счастлив видеть, что у его матери наконец-то не болят ноги, и она ходит действительно как молодая здоровая женщина – легко и уверенно.
– Это моя вина, – она глубоко вздохнула. – Тогда я не понимала, что материальные блага были совершенно неважны для Наны. Они никогда не были важны. Она поняла это гораздо раньше, чем я, старая дура. Ей нужна была свобода, а я хотела задушить ее этим браком, – на последних словах ее голос оборвался, и она заплакала. – Из-за меня вы поссорились. Это я виновата в том, что она стала такая, – говорила она сквозь слезы хриплым голосом.
Левон неспешно подошел к матери и сел на пол возле ее ног. Он взял ее руки в свои ладони и поцеловал их.
– Я тоже виноват. И я заставлял ее пойти на это. Но мы же не знали. Мы думали, что делаем лучше для нее, – Мариам покачала головой в знак согласия. Минуту они молчали, глядя на спящего мальчика.
– Знаешь, в тот день, когда меня не стало, я ни на секунду не сомневалась в том, что отправлюсь к Нане. И как только я ее увидела, сразу все поняла. Мне передались все ее переживания. Я поняла,