радиопьеса «Нелепый отряд», навеянная их армейской службой, а точнее, теми ее аспектами, которые они решились озвучить.
И вот теперь их пригласили писать для «Дома комедии». Попробовать свои силы на телевидении давно было для них пределом мечтаний, но, когда Деннис за кружкой пива на Грейт-Портленд‑стрит объяснил, что ему требуется искрометный, живой взгляд на современный институт брака, они слегка оробели. После ухода Денниса оба долго молчали.
– Что скажешь? – начал Билл. – Ты ведь у нас женатик.
– На мой брак не стоит ориентироваться. Он, как бы это сказать… Специфичен.
– Можно кое о чем спросить касательно твоего брака?
– Смотря о чем.
– Когда Джун за тебя выходила, она уже знала?
– Что она должна была знать?
– Что тебя повязали за домогательства в мужском сортире. Думаю, ей было бы интересно.
– Меня отпустили без предъявления обвинений. И я, если ты помнишь, никого не домогался.
– Иными словами, ты не стал разглашать эти сведения?
– Нет.
– А как насчет… ммм… практической стороны?
– Это подскажет нам идею пьесы?
– Да нет, просто любопытствую.
– Любопытство не порок, но большое свинство.
– Все равно тебе придется взять инициативу в свои руки. Я не имею представления, как это: еженощно ложиться в постель с одной и той же личностью. Или спорить, какую программу смотреть. Или строить отношения с тещей.
– Перед телевизором мы не спорим. У нас совершенно одинаковые вкусы.
– Может, он пронюхал, что я – гей, как ты считаешь? – спросил Билл. – И придумывает для меня изощренные пытки?
– Как он мог пронюхать?
Билл вел себя крайне осмотрительно. Он всегда отслеживал результаты футбольных матчей, был небрежен в одежде и время от времени как бы невзначай прохаживался насчет женского пола. Но жил он в постоянном страхе, как и многие мужчины его толка. Один неверный шаг – и тюрьма.
Тони и Билл по примеру Всевышнего решили сперва вылепить мужчину, а уж потом создать из него женщину. И мужской персонаж в «Женаты и счастливы?» удался, как они считали, неплохо. Слегка чудаковатый и странно притягательный, он с неудержимой яростью нападал на те стороны английской жизни, которые бесили его создателей, – этакий комический близнец Джимми Портера из пьесы «Оглянись во гневе»{19}. Но во всем, что касалось Сесили, женского персонажа, Софи оказалась права. Героиня вышла безликой, карикатурной марионеткой. Оно и неудивительно: драматурги выкрали ее с потрохами из комикса «Гамболы», который публиковался в газете «Экспресс». Сесили получилась копией Гайи Гамбол, пересаженной в телевизионный формат. При этом от внешнего сходства они смогли уйти: героиня задумывалась скорее милой, нежели соблазнительной, – вероятно, потому, что все актрисы телевидения,