работы от массы крестьян, никогда в жизни не видевших станков. В своих беседах с Константином Симоновым в 1965–1966 годах Жуков без околичностей заявил: «Если сравнивать подготовку наших кадров перед событиями этих лет, в 1936 г., и после этих событий, в 1939 г., надо сказать, что уровень боевой подготовки войск упал очень сильно. Мало того что армия, начиная с полков, была в значительной мере обезглавлена, она была еще и разложена этими событиями. Наблюдалось страшное падение дисциплины, дело доходило до самовольных отлучек, до дезертирства. Многие командиры чувствовали себя растерянными, неспособными навести порядок»[241]. Проблема низкого уровня готовности Красной армии находила свое отражение в донесениях иностранных военных атташе в Москве, которые все, за исключением американца Феймонвилла, считали, что Сталин не способен вмешаться в Чехословацкий кризис вооруженным путем. Эти суждения сыграли большую роль в оценке расклада сил, который Даладье и Чемберлен делали в Мюнхене[242].
Утверждение о чистке 1937–1938 годов как об одной из основных причин разгрома 1941 года является лейтмотивом воспоминаний не только Жукова, но и всех его коллег, оставивших мемуары. Однако исследования историка Роджера Риза показали, что Большой террор был всего лишь одним из целого ряда элементов, дезорганизовавших Красную армию, причем элементом далеко не главным. С самого момента своего возникновения РККА сталкивалась с проблемой командных кадров, как в плане их качества, так и количества. И в 1939 году эта проблема стала еще острее, чем в 1930-м, вследствие шестикратного увеличения численности армии, поступления на вооружение огромного количества новых образцов техники, а также происходивших изменений в военной доктрине. Еще один известный аналитик, занимавшийся проблемами Красной армии, Северин Бялер, представил ситуацию в нескольких цифрах: «В мае 1940 года вакантной оставалась каждая пятая должность среди старшего офицерского состава. Военные училища не могли заполнить эти пустоты, не говоря уже об офицерах запаса. Весной 1940 68 % командиров взводов и рот имели за плечами только пятимесячные курсы, по окончании которых их выпускали младшими лейтенантами. На лето 1941 года всего 7 % советских офицеров имели высшее военное образование; 75 % всего офицерского состава занимали свои должности менее одного года»[243]. Проверка, проведенная в 1940 году по запросу Ворошилова, показала, что «из 225 командиров полков, привлеченных на сбор, только 25 человек оказались окончившими военные училища, остальные 200 человек – это люди, окончившие курсы младших лейтенантов и пришедшие из запаса»[244]. После года войны лейтенанты займут места полковников, а полковники сядут в генеральские кабинеты.
Полностью принимая выводы Риза, невозможно не увидеть того, что офицеры РККА, от лейтенантов до маршалов, были до мозга костей пропитаны страхом перед Сталиным, партией и НКВД, страхом перед доносами и перед шпионами. Эти страхи будут регулярно подпитываться арестами, хотя и в меньших