Эдипа» Софокла.
С содержанием «Царя Эдипа» особых трудностей не возникло, и Дима вполне связно пересказал суть трагедии. Неумолимый рок преследовал несчастного Эдипа от рождения до самой смерти. Боги предначертали, что Эдип убьет своего отца и женится на собственной матери. Чтобы изменить судьбу, он ушел от приемных родителей и, странствуя, встретил настоящих отца и мать, не подозревая об этом. И случилось то, что было предсказано.
– Но не все просто в этой истории, – продолжал свою мысль Дима, – Эдип был наделен от природы буйным нравом, поэтому изначально мог совершить эти ужасные преступления. И если бы он понял предсказание как совет держать свои страсти в узде, то все могло бы закончиться хеппи-эндом. Но характер – это и есть судьба. И когда Эдип понял, каким слепцом был, то в знак раскаяния выколол себе глаза. То есть совершил судьбоносный поступок! Поэтому главная мысль трагедии заключается в том, что не боги вершат судьбу, а сам человек, потому что он наделен свободной волей.
Нугзар иронически улыбался, глядя на Диму, и некоторое время молчал, потом неопределенно хмыкнул:
– Свободной волей, говорите… Так-так… Интересная интерпретация, я бы сказал, далекая от канонов литературоведения. По моему скромному мнению, все было наоборот. Рок не может не свершиться, и он свершился. А скажите-ка мне, Сидоркин, какой театральный прием использовали античные актеры, чтобы отобразить факт ослепления Эдипа?
Дима был уверен, что отвечает хорошо, и даже не ожидал, что преподаватель начнет его топить на таких мелочах. Вопрос оказался совсем некстати…
– Факт ослепления… Изображался… Изображался приемом… – Дима смешался и замолчал.
Нугзар выглядел очень довольным, только что не потирал руки. Он насмешливо смотрел на Диму, словно поставил для себя задачу непременно вывести его из себя.
– Я уверен, что покойный профессор Березкин говорил вам об этом на занятиях. А вы, Сидоркин, подозреваю, забили и на лекции, и на сей факт. Не станете отрицать? Что же вы молчите?
После монолога о пагубной привычке не посещать занятия преподаватель попросил Диму ответить, в чем заключается принципиальное отличие античного театра от современного. Дима опять промолчал. Он никак не мог сосредоточиться: казалось, черноглазый преподаватель упивается его гневом и раздражением, словно хорошим вином, чуть ли не смакуя и причмокивая от удовольствия.
– Они играли в масках! – вдруг вспомнил Дима.
– Замечательно! – обрадовался Нугзар. – И, что самое остроумное, после самоослепления царя Эдипа актер, его игравший, менял прежнюю маску на другую, с красной, то есть с кровавой, обводкой вокруг отверстий для глаз…
Дима почувствовал себя мышью, которой забавляется кошка. И вдруг со зрением у него что-то произошло: он увидел черноглазого преподавателя одетым в старинное кавказское платье с газырями. Его тонкую талию охватывал узкий пояс, весь в серебряных узорах, а в ножнах на поясе висел кинжал с рукояткой