невозможного. Он еще некоторое время жил в сакле старого Нугзара, а затем, почувствовав уверенность в себе и охваченный желанием перемен, покинул ставший родным дом. Ему не хотелось к родителям, но, поколебавшись, он все-таки постановил заглянуть в отцовский аул. Калитку открыл хорошенький кудрявый мальчик, удивительно похожий на него самого. Отодвинув ребенка плечом, как неодушевленный предмет, Нугзар громко позвал мать.
Она выскочила из дома так быстро, словно стояла за дверью. Он молча рассматривал ее: постарела, поседела, а в глазах все тот же страх перед ним. Предательница. Пока еще была жива бабушка, маленький Нугзар получал то, что должна была дать ему мать – любовь женщины к своему чаду, а после бабушкиной смерти ему ни разу не перепало даже поцелуя в лоб. Перед тем как уйти навсегда, Нугзар послал в лицо матери страшное древнее горское проклятие. Больше он никогда не интересовался своей семьей, да и не хотелось ему знать, что с родными происходило дальше. Он искренне считал своим отцом самого Дьявола. Только Дьявол может помочь укротить и обмануть Смерть. Только он…
Как-то у Нугзара спросили, что же такое, по его мнению, Дьявол. Что он мог ответить глупым людям? Дьявол – персонифицированное зло, квинтэссенция зла, наделенная высочайшей способностью творить. И хотя его творчество нельзя назвать созидательным, оно впечатляюще и масштабно. Следы его живой деятельности проявляются во всем, начиная от кровавой войны, заканчивая банальным ругательством, произнесенным в запале. Жизнь человека проходит под его бдительным оком, он любит и ценит человека и относится уважительно к его страстям.
Царство Дьявола велико есть, а власть безгранична. Слуги преданны и, ступив раз на путь тьмы, уже не возвращаются к свету. Не то что верующие в Бога, которые часто сомневаются, грешат, изменяют своим принципам, но чаще всего возвращаются на дорогу, ведущую к Храму. Зато слуги Дьявола, по крайней мере, более последовательны. И чертовски умны…
Проводив взглядом ретирующегося замдекана, Нугзар не удержался и издевательски подмигнул слегка размытому изображению профессора Березкина. Лицо на фотографии исказила гримаса испуга, а белесенькая девчушка в короткой юбочке, стоявшая рядом с портретом, упала в обморок – прямо на руки едва успевшего подхватить ее однокурсника.
Майор с внучкой Сашей жили в спальном районе на востоке Москвы – Гольянове. Наталье, привыкшей к вольному воздуху станицы, к прогулкам по белой от ромашек поляне под неохватными дубами, кроны которых, казалось, упираются в синее жаркое небо, сначала было душно в квартире брата. Но через некоторое время ей стало так же спокойно и уютно, как и в собственном доме. А вид с одиннадцатого этажа на огромный парк – Лосиный Остров – и городские массивы поражал воображение, особенно когда она представляла, что за окнами всех этих домов живут люди со своими удачами и неудачами, бедами и радостями, счастьем и несчастьем.
Наталья, освободив брата от забот по дому, собрала на стол, заварила крепкого чаю и расставила на