о том, как однажды попал в неловкое положение, и вызвал смех слушателей, с горестным видом оценив по достоинству шутку в свой адрес.
Если Аллертон – X, решил я, то он совершил преступления ради какой-либо выгоды.
Правда, Пуаро не сказал определенно, что X – мужчина. Я рассмотрел мисс Коул как возможный вариант. Ее движения были судорожными и порывистыми – чувствовалось, что эта женщина вся на нервах. Красивая, но вид какой-то подавленный. И все же она выглядела вполне нормальной. Она, миссис Латтрелл и Джудит были единственными дамами за столом. Миссис Франклин обедала в своей комнате наверху, а ее сиделка ела позже нас.
После ужина я стоял в гостиной у окна, выходившего в сад, и вспоминал те дни, когда увидел, как Сэнди Мердок, молодая девушка с золотисто-каштановыми волосами, бежит по лужайке. Как очаровательно она выглядела в своем белом медицинском халате…
Я так погрузился в мысли о прошлом, что вздрогнул, когда Джудит взяла меня под руку, увела от окна на террасу и резко спросила:
– В чем дело?
– В чем, – обеспокоенно переспросил я, – дело? Что ты имеешь в виду?
– Ты такой странный весь вечер. Почему ты всех пристально разглядывал за ужином?
Я был раздосадован. Я понятия не имел, что позволил своим мыслям выдать себя.
– В самом деле? Наверно, я думал о прошлом. Быть может, видел призраков.
– О да, конечно – ты же здесь жил, когда был молодым! Здесь, кажется, была убита старая леди?
– Отравлена стрихнином.
– Какая она была? Милая или противная?
Я задумался над вопросом дочери.
– Она была доброй женщиной, – медленно произнес я. – Щедрой. Занималась благотворительностью.
– О, такого рода щедрость. – В голосе Джудит прозвучало легкое презрение. Она задала следующий вопрос: – А люди, которые здесь жили, – они были счастливы?
Нет, они не были счастливы. По крайней мере это было мне известно. Я ответил:
– Нет.
– Почему нет?
– Потому что они чувствовали себя пленниками. Всеми деньгами, понимаешь ли, распоряжалась миссис Инглторп и… скупо их выдавала. Ее пасынки не могли жить своей собственной жизнью.
Я услышал, как Джудит судорожно вздохнула, и почувствовал, как рука ее напряглась.
– Это дурно, дурно. Злоупотребление властью. Этого не следует допускать. Старые люди и больные не должны заедать век молодых и сильных. Связывать их, заставлять страдать и тратить свои силы и энергию, которые можно было бы употребить… которые так нужны. Это просто эгоизм.
– Не только старым и больным, – сухо заметил я, – свойствен подобный недостаток.
– О, я знаю, папа, ты считаешь молодых эгоистичными. Но мы, по крайней мере, лишь хотим делать то, что нам хочется, и не заставляем всех остальных делать то, что хочется нам. Мы не собираемся превращать других людей в рабов.
– Нет, вы просто перешагиваете через них, если они случайно окажутся у вас на пути.
Джудит