рассказывали, он это запоминал и сберегал в памяти. Иногда у него можно было выведать кое-что полезное.
– Ты ведь вернулся с малайзийской конференции?
– Да, – ответил сэр Стэффорд.
– Там происходит что-нибудь значительное?
– Да нет, все как всегда.
– Понятно. Я думал, мало ли… ну ты понимаешь, мало ли, какая-нибудь лиса в курятнике…
– Что, на конференции? Да нет, все было скучнейшим образом предсказуемо. Все говорили именно то, чего от них и ждали, только, к сожалению, гораздо пространнее, чем хотелось бы. И зачем я езжу на такие сборища, сам не знаю.
Эрик Пью сделал пару скучных замечаний по поводу того, что в действительности затевают китайцы.
– Не думаю, что они на самом деле что-нибудь затевают, – возразил сэр Стэффорд. – Тебе известны все эти слухи о том, чем болеет бедный старый Мао и кто ведет против него интриги и почему?
– А как тот арабо-израильский вопрос?
– Тоже продвигается по плану, то есть по их плану. Но в любом случае, какое это имеет отношение к Малайзии?
– Ну, вообще-то я имею в виду не совсем Малайзию.
– Я тебя не понимаю. Откуда это уныние?
– Ну, мне просто интересно – ты ведь простишь мою бестактность, правда? Я хочу спросить, ты ничего не натворил такого, что способно замарать твою репутацию?
– Я?! – изумился сэр Стэффорд.
– Ну, ты ведь себя знаешь, Стэфф. Ты любишь иногда дать людям встряхнуться.
– Последнее время я вел себя безупречно, – возразил сэр Стэффорд. – А что такого ты обо мне слышал?
– Говорят, у тебя возникли какие-то неприятности на обратном пути.
– Да? И от кого ты это слышал?
– Видишь ли, я встретил старого Картисона.
– Жуткий старый зануда, вечно выдумывает то, чего не было.
– Да, я знаю. Но он просто сказал, что не помню кто, вроде бы Винтертон, думает, что ты что-то натворил.
– Натворил? К сожалению, нет.
– Где-то ведется шпионаж, и его беспокоят некоторые люди.
– Они что, принимают меня за очередного Филби?
– Видишь ли, ты иногда позволяешь себе весьма неблагоразумные высказывания, да и шутки твои бывают неудачными.
– Иногда очень трудно удержаться, – последовал ответ. – Эти политики и дипломаты все такие многозначительно напыщенные, что хочется порой их взбодрить.
– Старик, у тебя крайне извращенное чувство юмора. Правда. Я иногда за тебя беспокоюсь. Тебе хотели задать несколько вопросов о том, что произошло, когда ты летел домой, и, кажется, сложилось впечатление, что ты… ну, что ты отвечал не вполне искренне.
– Ах вот оно что! Занятно. Пожалуй, мне придется кое-что предпринять.
– Только избегай опрометчивых действий.
– Должен же я иногда поразвлечься!
– Послушай, старина, я надеюсь, ты не собираешься загубить собственную карьеру во имя своей неистребимой жажды юмора?
– Я уже почти пришел к выводу, что нет ничего скучнее карьеры.
– Знаю, знаю. Ты всегда придерживался