Девушки носили коктейльные платья с винтажными украшениями. Среди них Флоренс чувствовала себя самозванкой.
Их самопровозглашенным лидером была Аманда Линкольн. Она выросла в Нью-Йорке в семье обозревателя «Нью-Йорк таймс» и преуспевающего литературного агента, входившего в попечительский совет Нью-Йоркской публичной библиотеки. После колледжа в Долтоне продолжила учебу в Йельском университете, а затем стажировалась в журнале «Парижское обозрение». Иными словами, безупречная биография. Скорее всего, нога Аманды никогда не ступала в такое место, как Порт-Ориндж.
Когда все расселись за большим столом в глубине зала, Аманда подняла бокал и крикнула: «Чин-чин!» – Флоренс и Люси неуверенно переглянулись, но пробормотали ответное «чин-чин» вместе с остальными.
Помощница Саймона Эмили, дружелюбная уроженка Среднего Запада, повернулась к ним, пытаясь помочь освоиться:
– Так откуда вы, девчонки?
– Амхерст, – тихонько произнесла Люси.
– Ты там училась? – вмешалась в разговор Аманда. – Туда уехал мой брат. Стюарт Линкольн, не слышала?
Люси кивнула, правда, непонятно, в ответ на какой из вопросов. Дальнейших комментариев от нее не последовало.
– А ты? – Эмили обратилась к Флоренс.
– Я училась в Университете Флориды. В Гейнсвилле.
– О, круто, – сказала Эмили. За столом все одобрительно закивали. Сообщи она им, что у нее рак, их реакция была бы такой же подчеркнуто тактичной. Почти все они окончили университеты Лиги Плюща или им подобные.
– Бывала в доме Хемингуэя на Ки-Уэсте? – спросил Фриц.
Флоренс покачала головой.
– Потрясающее место. У них там эти шестипалые кошки – потомки его первого кота.
– Только не говори мне, что мы все еще делаем вид, будто Хемингуэй сейчас актуален, – воскликнула Аманда. – У нас что, урок английского в девятом классе?
– Господи, Аманда, да я просто сказал, что у него был шестипалый кот, – изумился Фриц.
Чуть позже, когда они пили уже по второму бокалу, около бара появился торговец розами – мужчина средних лет в оранжевой индийской курте.
– Нет ничего более пошлого, чем красная роза, – заметила Аманда. – Кто-то должен сказать этому бедняге, чтобы он начал продавать пионы. Будет хоть какой-то толк.
Все засмеялись, кроме Флоренс, которая молча смотрела на Аманду, слегка ошарашенная. Неужели кому-то могли не нравиться красные розы? И как вообще можно не любить Хемингуэя? Почему эта девушка, не старше Флоренс, позволяет себе столь бесцеремонно говорить такие кощунственные вещи?
Но это было только начало. Весь остаток вечера Аманда то и дело произносила имена и термины, которые казались не более чем беспорядочным набором слогов: Адорно, Пина Бауш, «Койяанискаци».
Дома, во Флориде, Флоренс всегда полагала, что она лучше, чем кто-либо в ее окружении, разбирается в вопросах культуры, искусства и стиля. Но в