тогда уж разрослась, самой большой среди Протасовских деревень стала. Село настоящее выросло. А прикупил ее Кузьма совсем махонькой – шесть дворов да двадцать шесть душ с младенцами и стариками. А сейчас-то! Более тридцати дворов насчитывала. Да молодое село было – стариков мало там жило, больше было тех, что на работы приехали, да и жить здесь осталися. Деток, правда, немного пока было, да в основном малые еще, но да ничего, молодость не порок, со временем проходит. Деток бабы нарожают, вон молодых сколько. И те подрастут, и сами новых народят со временем. А то, что основными жителями крепкие взрослые люди были – так то совсем хорошо, очень даже приятно для Кузьмы было. А как иначе? Почитай, половина всех душ – рабочие руки, а это очень хорошо, это очень даже приятственно. И оглаживал Кузьма бороду довольно, глядя на отчеты управляющего да на стабильно и быстро растущие деревни.
Но любимой все одно Ивантеевка оставалась. И кто знает, чего его так тянуло туда? То ли красивое село было – раскинулось оно на пригорке вольготно, уж и на второй переползало потихоньку, по весне утопая в цвету низкорослых северных яблонь, то ли радовали душу новые золотистые срубы крепких, теплых домов, выстроенных в ряд и радовавших глаз красивыми резными ставнями, то ли тянуло туда из-за одной красивой молодой вдовушки, что пела, словно соловей по весне, да очами темными, колдовскими, опушенными густыми черными ресницами, с ума сводила… Кто знает? Только вот любил Кузьма Ивантеевку. Всей душой любил.
Все было хорошо у боярина, вот только сыновей у него не было. Дочери – те были, аж восемь девок Господь послал Кузьме, а вот сынов не было. И сильно то печалило Кузьму – род-то прервется, похоже. Потому и молился он в часовенке усердно, потому и за полсотни верст в церковь ездил – молебен заказать за здравие супруги, да с просьбой к Господу о даровании ему наследника. Вот и сейчас жена уж на сносях ходила, да только кого Господь пошлет на сей раз? И дал Кузьма обет в храме – коль сын у него к лету родится, отстроит он огромный, самый красивый храм, какой только возможно, чтобы маковки его на полсотни верст окрест видно было, а колокольный звон над тайгой разливался. И так отстроит, чтоб века стоял тот храм во славу Божию, покуда род его жив будет.
В мае по реке пришел первый караван, с которым привезли и строителя. Кузьма пока дал ему задание по постройке у себя на подворье – мастерство посмотреть, да помощников толковых подобрать. А со следующим караваном еще двое прибыли. Боярин призадумался – что с ними тремя-то делать? А опосля, поговорив с батюшкой, да с темноглазой Марусей печалью поделившись – не жену же загружать такими проблемами? – оставил всех троих, да всех трех на одном задании. Ох, и грызня началась промеж ними! Один так изладить желает, второй этак, а третий по иному совсем. И ведь каждый свою правоту доказывает с пеной у рта! Шуму, гаму, ору – батюшки! Кузьма за голову схватился. И дела не делают, орут только, и понять он не может, кто из них хорош, а кто нет. Кому