Левингера, если это сделал не Хузман. Если это дело рук Хузмана, то заниматься поисками денег бессмысленно, гонорар все равно выплачен не будет. Поэтому первый вопрос, который может оказаться и последним: убил ли Хузман своего друга Михаэля. Твои соображения.
– Не вижу ни малейшего смысла, – пожал плечами Сингер. – Хузман уверен, что Михаэля кто-то похищал, и что деньги сейчас у преступников. Единственный, кто мог дать о них хоть какую-то информацию, – это Михаэль. Хузман хотел вернуть назад свою долю, значит, был уверен, что мы непременно захотим поговорить с Левингером. Нет, не думаю, что Хузман мог пойти на это нелепое убийство, тем более, что он был взволнован, ты сам видел, он просто не сумел бы все это организовать, да и времени у него не оставалось. Если, конечно, он не разыграл перед нами спектакль.
– Мог разыграть? – поинтересовался я.
– Нет, – отрезал Сингер. – Я с ним говорил больше часа. Он не актер.
– Хорошо, – сказал я. – Будем исходить из предположения, что Хузман не убивал Левингера. Второе: деньги во время вечеринки все еще находились в доме Левингеров. Мог ли кто-нибудь из гостей их обнаружить? Например, тот же Хузман? Увидел странные чемоданы, открыл…
– Чепуха. Денег в доме не было и быть не могло. Полиция все перерыла, никаких чемоданов с деньгами, иначе я бы знал.
Уверенность Сингера показалась мне, честно говоря, немного преувеличенной. Обнаружив чемоданы, Хутиэли мог постараться скрыть этот факт в интересах следствия.
– В таком случае рабочая версия такова, – сказал я. – Сара и Михаэль не желают делиться выигрышем с Хузманом и разыгрывают перед ним спектакль с похищением. Удрученный Хузман обращается ко мне. Левингер устраивает торжество по случаю выигрыша, и его убивают, имитируя пищевое отравление. Деньги в доме не обнаружены. Полиция непременно заинтересуется этим обстоятельством, Хутиэли вытрясет из Сары, где она с Михаэлем держали деньги, поскольку инспектор ведь тоже будет предполагать, что именно деньги стали причиной убийства. О пресловутом похищении, как и том, что половина выигрыша принадлежала Хузману, Хутиэли пока ничего не знает. Я не берусь проследить за ходом мысли инспектора, но не буду удивлен, если после похорон Михаэля он задержит Сару по подозрению в убийстве собственного супруга. По сути, ведь только она выиграла от его смерти. И именно она, будучи хозяйкой дома, могла отравить что угодно. И – кстати – перепрятать чемоданы. Я логично рассуждаю?
– Вполне. Гостей ты уже сбросил со счетов?
– По-моему, ты тоже. Никто из них не знал, что Левингеры получили деньги наличными. Никто из них ничего не выигрывал в случае смерти Михаэля. Отравить салат мог, видимо, любой, в том числе и кто-то из гостей – достаточно было улучить момент, остаться в кухне одному, высыпать в посуду с салатом этой дряни и перемешать. Дело десяти секунд.
– Опасно, могли увидеть.
– Могли, но кто-то же сделал это… Но чего не мог сделать