и подошёл чуть ближе, а он, увидев моё смущение, сказал:
– Да подойди сюда, не съем я тебя.
Я подошёл, и он покрутил меня, поворачивая влево и вправо, щупая мышцы, а потом приказал сесть на шпагат. Шпагат я делать умел, но мало уделял ему внимания.
– Так, надо будет поработать над этим, но растяжка имеется, – будто про себя отметил Атаман. Вид у него был как у человека, покупающего лошадь на базаре.
Мне вдруг перестало нравиться это место и стало неуютно в этой комнате.
– Так что же, не беспризорник, значит. А то тут ошиваются разные. Все в акробаты хотят поступить.
Это было правдой. Около цирка действительно вились целые толпы грязных, вшивых беспризорников. Отлавливать их приходили бригады комсомольцев, а потом отводили в приюты. Ребята эти были моего примерно возраста, но грязные, оборванные и вечно голодные. Мы с Изей их побаивались, но научились обходить стороной и вести себя уверенно и достойно, так, чтобы беспризорники нас не трогали. Беспризорники мечтали поступить в цирк и ездить с цирком «на гастроли», что в их представлении означало колесить по всей стране и получать хлеб за то, чтобы «пару раз покувыркаться на арене».
– Так ты что же, хочешь стать акробатом?
– Да. Очень хочу.
– И жильё тебе не нужно?
– Нет, не нужно. Я тут рядом живу.
– Понятно. – Атаман задумался. Затем снова спросил: – А что же, ты, может, и в школу ходишь?
– Конечно, хожу, – ответил я.
– Так чему же вас там учат? В школе вашей? – спросил Атаман.
Вопрос мне показался странным, но я решил, что будет невежливо на него не ответить.
– Разному учат, я в техникуме учусь, там у нас математика и основы физики, и ещё разное.
– Понятно, понятно, значит, обучают всё же, а я-то думал, советская власть всю науку отменила. Это отрадно, – заметил Игнат Клементьевич. – Ну вот что, Макс, я думаю так. Раз ты учишься в техникуме, в акробаты тебе поступать не надо. Потому что жизнь у цирковых такая, что альтернативы нет. Цирк – это навсегда. Понимаешь?
Я кивнул, хотя не понимал его слов. Только почувствовал, что ещё вот-вот, и он мне откажет, и от этой мысли мне стало горько и обидно.
– Так вот что я тебе скажу, Макс. Ты можешь приходить к нам и заниматься, у тебя явно природный талант, такое бывает исключительно редко. Я это вижу, ценю, но раз у тебя есть родители и ты обучаешься наукам, то забрать тебя в цирк я не смогу. Это раньше такое бывало, убегали от родителей и уезжали с цирком на гастроли. А мы-то здесь надолго. Найдут ведь тебя рано или поздно, и меня накажут. Бывало уже. Так что ты смотри, учёбу свою не бросай. Техникум этот. Но захаживай. И если хочешь, можешь даже с Адамчиком репетировать. В паре. Я думаю, у вас хорошо получится.
Атаман замолчал и пожевал губами. Затем подкрутил усы и покачал головой.
– Спасибо вам! Я обязательно буду, зайду, – сказал я.
– До встречи, Макс, – ответил Атаман. – Захаживай. – Затем,