зонтом старушки, вошедшей именно в этот момент в кадр, на следующей – головой туриста, далее – флажком экскурсовода, потом – надутым шариком, который несет девочка.
И вот две последние фотографии. Она на ступенях широкой лестницы дворцового павильона, тут она в кадре вся. Хотя на самом деле он снимал не ее. Он снимал площадь с дворцовым павильоном. Снимал с противоположной стороны площади, стоя в толпе туристов с фотоаппаратами. Просто она оказалась в этот момент на лестнице. Одной из множества. Он вращает колесико мышки, фигурка девушки наплывает на экран, увеличивается ее лицо крупным планом. И он не верит тому, что видит. Девушка с экрана смотрит на него. Именно на него. В упор. Смотрит чуть насмешливо и одновременно как бы сострадательно.
Да нет, разумеется, это случайность. Он стоял слишком далеко. А она, которая здесь на фотографии, которая несколько секунд назад вышла из полутемного павильона под солнце, бьющее ей в глаза, вообще ничего не должна была бы видеть. Вот если бы он снимал «Кэноном» с длинным, как ствол пулемета, объективом, еще можно было бы угадать, в кого целятся. Но он-то как раз снимал маленькой системной «Сони», и камера висела у него на животе с повернутым вверх экранчиком видоискателя, то есть он стоял вдали, опустив голову. Определить со стороны, что именно фотографирует в этот момент человек, невозможно. И тем не менее!
Но самое невероятное ожидало его на тридцать втором снимке. В кадре тот же павильон, та же лестница, те же люди на лестнице, но ее там нет. Он возвращает на экран тридцать первый снимок – вот она на лестнице, три ступеньки уже прошла, осталось еще шесть. Щелчок мышкой – тридцать второй снимок. Здесь она должна была на последней ступеньке. На фото ее нет вообще.
Не могла же она раствориться в воздухе или взлететь! Да нет, смешно, конечно, – он понимает. Но что делать с тем, что зафиксировал для него бесстрастный фотоглаз? А может, все просто? Ну, скажем, оставила что-то в павильоне и вдруг вспомнила, и повернула назад – три торопливых шага и четвертый – в плотную тень раскрытой двери павильона? Он вывел на экран поочередно две справки со «свойствами снимка». Время съемки разнится в четыре секунды. Успеть можно. Что она могла оставить? Сумку? Но сумка на предпоследнем снимке свисает с ее плеча. Ну а что тогда? Или… или просто, глянув ему в глаза через видоискатель, поймала паузу между двумя нажатиями на спуск, повернула и сделала эти три шага? «Хвостиком вильнула и была такова»?
И ведь днем ничего этого он вообще не видел. Шел за экскурсоводом Надей, слушал ее, поворачивал послушно поворачивал голову за ее рассказом. А палец его, лежащий на кнопке спуска, жил при этом еще и своей жизнью.
И откуда теперь узнать, что на самом деле происходило с ним там, в Запретном городе?
Он листает фотографии дальше. Да нет, не таким уж глухим и слепым он был. Объект второй фотосессии он запомнил. Там был свой микросюжет: их группка