этом сейчас рассказываю первый раз. Как-то так…
А недавно позвонил мне Еремей Данилович Айпин, – человек, к которому я тоже ещё со времён начала 2000-х испытываю глубокое трепетное уважение, и год от года оно только крепнет, увеличивается. Е.Д. Айпин, со свойственной ему корректностью, сначала поинтересовался: как здоровье, дела? А потом сказал:
– У Александра Игумнова юбилей намечается 13 декабря. Решили к 65-летию выпустить книгу. Вы знаете, что темы у него сложные, непростые… Любовь Геннадьевна, возьмётесь за редактуру и подготовку?
– Срок, конечно, небольшой для подготовки. Но для книги Александра Игумнова найду время, сделаю.
Что хочу сказать, с точки зрения редактора произведений А.П. Игумнова, представленных в настоящей книге? Не зря Александра Петровича называют «летописцем локальных войн» – картография его произведений довольно-таки обширна, это и Афганистан, и Чечня, Абхазия, Сирия, Донбасс.
При обращении непосредственно к произведениям Александра Игумнова, на протяжении всего его творческого пути, отчётливо прослеживается характерная для А.П. Игумнова «авторская рука». Стиль подачи по-мужски жёсткий, нередко выхватывающий нелиричные фрагменты солдатской жизни: боёв, быта. Автор пишет своих героев не ювелирными мелкими штрихами, а рублеными, резкими, крупными, но ёмкими мазками. Таковая манера просматривается и в художественной прозе, и в тех произведениях, которые автор относит к очеркам – документальной прозе, публицистике, хотя воспринимаюся они, как рассказы.
Ведя речь об очерках А.П. Игумнова, отдельно хочу выделить «Афганский синдром», раскрывающий сложный процесс эмоционального восстановления воина, вернувшегося домой – процесс возвращения к мирной жизни. Я для себя его назвала очерк-психоделика (психоделика – это специфический метод введения читателя в определенное изменённое состояние сознания), который характерен тем, что стремительно происходящие события поданы как бы «в замедленном действии», что позволяет увеличить, растянуть секунды до целой отдельной жизни.
Для примера приведу небольшой фрагмент очерка, где герой, впадая в забытьё, заново переживает или даже точнее проживает те события, которые с ним происходили на войне. И, вот, молниеносно летит снаряд – секунда – и вертолёт взрывается. Как эти считанные мгновения раскрывает Александр Петрович? Процитирую: «Скорость ракеты приблизительно известна. Начинаю отчёт времени. Секунды, секунды, секунды… Припадаю лбом к стеклу и ясно вижу огненный шлейф… Хочу повернуться и что-то крикнуть ребятам, но не могу оторвать взгляда от приближающейся смерти. Инстинктивно вжимаюсь в бронеспинку кресла и теряю ракету из вида, судорожно нажимаю на кнопку отстрела отводящих тепловых ракет. Красные светлячки то тут, то там вспыхивают по бокам вертолёта, оставляя за собой тонкий слой дымки. По спине пробегают струйки пота, меня бросает в жар, стучит в висках, ноги деревенеют, наливаются свинцовой тяжестью, и в сердце только страх.
Но