тут же. Потерся о ноги (тут я!) чуть не сшиб, забезобразничал, прыгнул пару раз на грудь и замелькал впереди среди деревьев. Я решил обойти деревню, пофотографировать, познакомиться с окрестностями. Шурик гонял свистунов-бурундуков, валялся по земле, дурачился, был, как и я, в хорошем расположении духа. Согнали с земли семейку рябчиков, выбили пару, подвесили на деревце – заберем на обратном пути.
Угадывалась старая тропа, давно нехоженая, заросшая подлеском, вся в завалах. Шли недолго. Стали попадаться оплывшие бугорки, с непонятного назначения, почти сгнившими, загородками. Правильной прямоугольной формы. Попался бугорок без оградки, но зато на нем сохранился черный, о двух венцах срубик, всего-то 50 х 150см.
Ба! Как же я, сразу-то, не догадался, это же старое кладбище, а срубик – хантыйская могилка. Ханты не закапывали умерших, клали покойников на землю и прикрывали срубом. Вот и, когда-то разноцветные, ленточки материи, истлевшие, почти одни узелки. Язычники. В двух метрах над землей зелено-черная дощечка. Потянулся к ней, осторожно потрогал. Древесина съежилась под пальцами, превратилась в труху. Просматривалась надпись, глубоко вырезанная ножом. Кроссворд, однако. Внимательно вгляделся, даже в бинокль поглядел. Прочел. Резкими, остроугольными буквами сложилось имя – АЙВАСЕДО УКИТ. Вот как. Видно местный охотник. Земля ему пухом. Попадались еще срубики, в глубине кладбища оградки еще сохраняли форму. За несколькими, расположенными особняком, деревянные пирамидки с резаными полумесяцами. Мусульмане, скорее всего татары. Уже история. Побродив еще с полчаса среди могилок, вернулся на тропу.
Тому, что случилось в следующую минуту, если бы мне рассказали, я бы никогда не поверил, но, чем черт не шутит. Жизнь преподнесла очередной сюрприз.
Метров через пятьдесят, огибая небольшую лужицу, поскользнулся, каблук резинового сапога съехал с чего-то твердого и скользкого и я, в прямом смысле, сел в лужу. Поднялся, отряхнул грязь. Носком сапога пошарил в раскисшей земле. Проступило что-то неестественно белое, похожее на фарфоровый черепок. Зацепил пальцами, обтер. А сердце уже учащенно билось. Кровь хлынула в голову. Предчувствие? А вдруг!??
Это был осколок блюдца, да, с голубой каемочкой. Боковая часть без донышка. Весь в мурашках, руками залез в грязь и стал искать. Еще осколок – порезал палец, еще… Да, донышко! Господи! Если ты есть на свете! Перевернул, обтер и застыл. На белом кусочке фарфора, чуть с боку от середины стояло, нанесенное синей глазурью клеймо. Овал, с контурами чайника, по кругу четко читалась надпись: РСФСР ДМИТРОВСКАЯ ФАБРИКА. Сверху 2с и внизу родным сочетанием букв: СТ. ВЕРБИЛКИ.
По щекам потекли слезы умиления. Это надо! Где-то за тысячи верст от дома, в таежной глуши, в центре земного шара, на шумливой, сибирской речке Ма-тыль-кы, я нашел весточку из дома, отправленную мне из, почти, полувековой давности, еще до моего рождения, которая ждала меня здесь сначала простым блюдцем, а потом уже