детвора – он приветствовал нас взмахом руки.
А мне привычно подмигнул.
Внезапно из дома раздался мамин крик. Сердце замерло от страха, и я побежала, что есть силы. Она стояла в гостиной, растерянная, с белым лицом и прижимала к себе телефон
– Максимилиан. Позвонили. Что-то случилось, я не поняла.
Максимилиан мгновенно забрал телефон и сделал дозвон на последний номер, а потом быстро выбежал. Мы так и остались стоять в догадках.
– Мам, что сказали то? Может в аварию попал, мам?
– Я не поняла. Глупость какая-то. Пошутили наверно.
Ее взгляд был растерянным, она пыталась взять себя в руки, но только бормотала
– Не понимаю
В воротах послышались крики и мы выбежали.
На своих руках Максимилиан занес окровавленное тело бездыханного отца. Мы, ошеломленные, стояли, не в силах пошевелиться.
Нет, нет! Этого не может быть!!! Я не верю! Нет, нет!!! Папа не мог умереть! Не мог!!!
Я громко закричала от отчаяния. Мама рухнула на землю, глухо застонав, а потом медленно поползла к папе. А когда добралась, просто легла рядом, положив голову на его окровавленную грудь, и закрыла глаза.
Если бы можно было стереть память, я бы стерла именно этот момент – душераздирающей боли и безграничного горя. Все было как в тумане, я не знаю, что я делала, ела ли я, спала ли я. Смутно помню день прощания с папой – пришло очень много народу, и людей и наших. Когда люди разошлись, по всей округе пронёсся прощальный вой – последняя дань ушедшему волку. Помню, как я кричала и выла, как ревели сестра и братик.
Мама…моя мамочка от горя ушла в себя, они ни с кем не разговаривала, не откликалась на обращение. Помню Максимилиана, все это время находившегося рядом, он поддерживал меня за плечи, не давая упасть.
Потом провал в памяти, длиною в несколько дней. Наверно я, как и мама ушла в себя, чтобы побыть в этом небытии и хоть немного отдохнуть от этой душевной боли, от которой внутри горело невидимым огнем. А когда очнулась, Максимилиан был рядом. Он осунулся, под глазами красовались два темных круга от недосыпа, и щетина. Тогда я впервые подумала, что никогда не видела его с щетиной, раньше его лицо всегда было гладко выбрито.
Я долго смотрела на него, не решаясь спросить самое главное, ведь я уже знала ответ.
– Макс, скажи, что это был сон – прошептала я.
Он отрицательно покачал головой.
– К сожалению.
Мы надолго замолчали, погруженные в свои мысли.
– Мара, нужно потихоньку приходить в себя.
– Как?
– Не знаю. Но нужно. Маме еще хуже.
Я кивнула.
– Хорошо, Макс. Я понимаю, я только немного полежу.
– Нужно вставать, родная. Через силу, через боль, через не могу, но нужно. Ты должна быть сильной, потому что этого бы хотел твой отец.
Слезы потекли из моих глаз. Я помню как папа гордился мной и говорил- моя дочь. Если папа так хочет, то я обязательно встану.
Макс протянул мне руку, и я ухватилась за нее. С трудом, но я встала. Ведь этого бы хотел мой папа.
Ларита лежала,