отравление, судя по внешнему виду и симптомам.
– Да я в поряде, прилетим, чуток отлежусь – и нормально. Не заворачивайте меня, я так долго этого ждал.
– Сейчас сладкого чая принесу и горсть активированного угля. Хотя рекомендую лучше остаться и отлежаться дома.
– Иван Иванович, войдите в положение, не заворачивайте, я в самолёте отлежусь.
Гелька, проходив весь день мрачнее тучи, вечером отправилась к сестре. Она чувствовала себя ужасно, не понимая: то ли от выпитого, то ли от содеянного. Надеясь, что, поговорив о вчерашнем с кем-либо по душам, ей без сомнения полегчает. Юлия Андреевна, после того как утром разбудила Севку на самолёт, тактично слилась и не появлялась весь день, словно презирала подругу за совершенный поступок. Отчего Ангелина ощущала себя ещё большей предательницей, чем с утра, проснувшись полуголой в объятьях Севки. Девушка не понимала, как такое могло произойти, ещё большей загадкой для неё было то, что она не помнила, почему это произошло, если она любит Павла.
Сестра, резко открыв дверь, прошептала: «Прекращай звонить, Сережка спит на балконе, проходи уже».
– Привет, Тонь, я в гости, так, чаю попить, – извиняясь, промямлила Ангелина, протягивая торт в прозрачной коробке.
– Проходи, я, правда, на диете, но от Наполеона не откажусь, знаешь же, что люблю его с детства, ещё с тех пор, когда мама пекла. Давно ты, Ангелинка, не заглядывала к нам, что-то случилось? – спросила сестра, снимая с неё дубленку на ходу.
– Разговор есть, правда, личный. А можно, пока ты чай готовишь и торт режешь, я душ приму, а?
– Ладно. Разрешается, – смеясь, ответила Антонина. – Иди в ванную, сейчас полотенце принесу и котлетами тебя накормлю.
Выйдя из душа, Ангелина Селиванова почувствовала себя гораздо лучше, словно смыла душистым мылом часть вчерашнего груза. Шкворчание и запах котлет напомнили желудку о голоде, который тихо урчал в предвкушении пиршества. Закутавшись в махровый халат сестры, Гелька уселась на стул перед тарелкой, на которой лежала пара коричневых котлеток с золотистой мучной корочкой. Шлёпнув лепёшку кетчупа на тарелку рядом с едой, девушка съела их за несколько минут, так и не успев оценить в полной мере вкусовые качества.
– Гель, ты как голодный волчонок, ещё положить?
– Одну, – перебивая сестру, произнесла Гелька с набитым ртом.
Последнюю котлетку девушка ела не торопясь, насытившись, она механически пережёвывала оставшиеся отрезанные кусочки. В комнате запахло жасмином. Заваривался чай. Тоня принялась нарезать пушистый торт тоненькими аккуратными кусочками. Гельке от этой картины так захотелось домой к маме, в детство. К семейному столу, к маминой выпечке, к её добрым рукам, так ласково гладящим по голове. Подальше от всего случившегося.
– Налетай, народ, на тортик!
– Жаль, что не мамин. Помнится, мамин был очень-очень вкусный, – с тоской в голосе сказала Геля.
– Ну, ну, давай без нытья. Всё течёт, всё меняется – это незыблемый закон существования. Давай по существу и