страшно, – в голос рыдала она. —
Двадцать первый век. Всего до хрена!
Где же капсулы от болезней, старения, мук?»
А в Миру благодать, снегопад целый день.
И, дыша полной грудью, бежит олень,
Позабыв про волков и охотника верный лук.
И в стареющем небе опять звездопад:
Отгоревшие звезды в бездну летят,
И уставшие боги мечтают о том, что поспят…
Однажды
Я бы хотела однажды прийти в тот сад, куда нет троп.
Прийти – и сесть у пруда, в тени серебряной ивы
И любоваться на то, как лебедем Вечность плывет,
И Сна белоснежный конь ласкает травинки гривой.
И все печали оставить в хрустальной дали.
Тревоги, боли, обиды – к чему все это?..
Пускай без меня уплывают в круиз корабли
На поиски счастья в краях темнокожего лета.
Мне мил этот сад, где ягненок играет со львом,
Где совы боятся прервать соловьиные трели.
И маленькой девочкой я побегу босиком
Туда, где в объятия Неба взлетают качели.
Весна
А весна будет быстрой. Как ночи с любимым. Как юность.
И разлитая в воздухе нежность пьянее вина…
Жизнь в беспечном кружении вдоль оттаявших улиц,
Меж прохожих, сбежавших из февральского сна.
Кружева и батисты растревожу в комоде,
Черной тушью ресницы и кармин на губах.
Говорите, мой друг. Вы так искренне врете!
Но к чему возражать, если счастье – в словах…
Если счастье в иллюзиях, можно забыться.
Не толкайте меня жесткой правдой в плечо.
Я – ребенок, бегущий за синею птицей,
Солнце в щеки целует меня горячо.
Ночь Купалы
Шепчутся с ветром травы,
Манит сиянье вод,
Дивная ночь Купалы
Жаждущих злата ждет.
Девы плетут ромашки,
Бабы крапиву рвут,
Чтоб этой ночью страшной
Ведьмам не дать приют.
Только смеются ведьмы:
«Сами придете к нам!
Золотом, а не медью
Платит рогатый Пан.
Не сосчитать сокрытых
В черной земле монет.
Кладов царей забытых,
Чей растворился след.
Хочешь их денег, власти —
С Лешим сыграй в игру:
Или