умирала Костина мать. А вот сейчас – жалко?.. Может быть, и да. Вот так пожалеть еще разика два – и что останется от любви?.. Не все женщины умеют жалеть, как им полагается!
Не все женщины… «А может быть, и не женщина я еще, просто девчонка глупая, готова из-за пустяков топорщиться… Может, ничего особенного не случилось?»
Странно все-таки… Костя старше на шесть лет – и всегда так и был: старше. А вот когда поженились, будто сравнялись годами. Ну и пусть сравнялись, это даже хорошо, только не хочу я тебя такой унижающей жалостью жалеть!
Вот Надя ему ровесница, но она всегда старше казалась.
Что бы сделала Надя, если бы ее муж, вот как вчера Костя… Только не ее муж, Алеше это совсем не подходит, его и представить себе таким нельзя! Нет, если бы Костя…
Заснуть уже не удавалось, а заснуть хотела – чтобы не думать. Ночная темнота становилась прозрачной, уходила пятнами, в окно заглядывал белый день. Сколько планов всегда перед каждым воскресеньем! Как досадовали еще вчера утром, что Костя будет занят сегодня.
В одиннадцать собиралась позвонить Вадиму Седову. Как это все кажется незначительным теперь – все волнения на катке и детское желание во что бы то ни стало раздобыть коньки для Володи Шибаева!
Вот возьму и еще посплю – никуда не буду торопиться!
И заснула.
А когда встала наконец, в двенадцатом часу, само собой захотелось куда-то идти, что-то делать. Именно идти – просто чтобы дома не сидеть.
Позвонила Вадиму. Вадим сказал, что, к сожалению, пока коньки достать не удалось.
Тогда захотелось все-таки добиться своего. Зайти разве к Шибаевым, поговорить с матерью и отцом?
Рановато еще. Но в воскресенье по делу неудобно приходить вечером, надо днем. Сначала закупить все, что нужно, или сначала зайти?
Светлана долго стояла перед письменным столом, то открывая, то закрывая ящик и соображая, сколько взять с собой денег.
Деньги лежали в коробочке из-под печенья, лежали все вместе, общие с Костей деньги. Но как-то невольно всегда знала, какие Костины, какие свои. Когда тратила на хозяйство – не разделяла, а купить что-нибудь лично себе на Костины деньги было неловко.
Вообще-то денег получали много, сказочно много, в особенности Костя. Но и расходы первое время были большие: купили мебель, ведь пустая же комната, голые стены. Посуда, разные хозяйственные предметы… Костя даже занял у товарищей, теперь выплачивали понемножку, и пришлось экономить.
Поколебавшись, Светлана вложила в кошелек еще одну сторублевку из «своих» денег. Пачка десятирублевок – Костиных, – лежавшая рядом, заметно похудела за вчерашний вечер.
Пожалуй, теперь можно идти: Володя давно у своей бабушки – уезжает каждое воскресенье.
Уже войдя в переднюю к Шибаевым, даже еще раньше, чем вошла, Светлана поняла: не вовремя. Но ей уже открыла незнакомая женщина в шуршащем шелковом платье.
Вешалка в передней распухла от множества нацепленных на нее шуб, шарфов, меховых шапок. Внизу – целая коллекция галош. Из комнаты в приоткрытую дверь несется громкое пение, никакого отношения