твои ботинки с коньками, довоенные еще, конечно, школьные, тридцать девятый, ну, в крайнем случае сороковой размер?
– Право, не помню. – Он задумался. – Может быть, дома где-нибудь и лежат.
«Домом» он называл маленькую квартиру под Москвой. После смерти Костиной матери туда переехали ее родственники.
– А ты не можешь туда написать? Только поскорее.
– Могу, конечно. Впрочем, не думаю, чтобы остались. Отдал кому-нибудь или мама отдала. Светланка, а зачем тебе башмаки с коньками сорокового размера? А? Признавайся! Ведь это не женский, это почти уже мужской размер!
Он притянул ее к себе, обнимая как-то твердо, неуютно, даже грубовато.
Светлана отстранилась.
– Постой… Нет, я серьезно. Костя, мне очень нужно. Для мальчика одного.
– Хорошенький мальчик – с лапами сорокового размера! Светланка, ведь у тебя же четвероклассники! Маленькие дети! Нет, очень мне все это подозрительно. – Он опять хотел ее обнять.
Светлана резко отодвинулась и встала.
– Не целуй меня.
– То есть как это – не целовать? Собственную жену не целовать?
Она сказала с отвращением:
– От тебя водкой пахнет! – И отошла к окну – закрыть форточку.
День был морозный, и в комнате сразу захолодало. На подоконнике за занавеской она увидела тарелки, два стакана, две бутылки из-под водки и одну темную, из-под вина, с длинным узким горлышком. Неужели вдвоем можно выпить все это?
Светлана вынесла грязную посуду в кухню, сунула пустые бутылки в шкаф.
Вымыла все, убрала. Ей не хотелось возвращаться в комнату.
Казалось, там ждет ее не Костя, а чужой человек – чужой и даже враждебный.
А Костя стоял посредине комнаты с самой добродушной улыбкой.
– Я спать лягу, Светланка.
– Ложись, если хочется. Я еще почитаю, мне заниматься нужно.
Она постелила ему на диване, отошла к письменному столу.
– Светланка…
Он пошел к ней, пробираясь между обеденным столом и стоявшими вокруг стульями. Стулья с грохотом поворачивались, каждый по-своему, скатерть сдвинулась, перекосилась, пошла глубокими складками. Ваза с зелеными ветками отъехала на край. Вся комната сразу приобрела какой-то неряшливый, нетрезвый вид.
– Ложись, – сказала Светлана, резко отстраняясь от его протянутых рук. – Отойди от меня, слышишь, ты мне отвратителен!
Она оттолкнула его обеими руками, поправила скатерть, потушила верхний свет.
Константин сел на диван и медленно стал снимать сапоги.
Светлана взяла учебник, развернула на заложенном месте, прочла страницу, еще полстраницы, не понимая ни одного слова, только прислушиваясь к шорохам за спиной.
Скрипнули пружины дивана, еще и еще… потом затихли.
Светлана отложила учебник, взяла полотенце, пошла в ванную. Вернувшись, покосилась на диван – спит, кажется.
Осторожно ступая в мягких тапочках, потушила настольную лампу, прикрытую пестрым шелковым платком. И совсем по-кошачьи тихо забралась под одеяло, на свою кровать.
Теперь