позах: кто сидя, кто лежа.
– Ложилась бы ты, – сказал Костя.
Светлана зевнула и спросила:
– А вы?
– Я здесь посижу.
Она стала устраиваться – подложила вместо подушки под голову узелок.
– Где шинель твоя? – спросил Костя. – Накройся. Ночью холодно будет.
– Какая шинель?
– Которую тебе Федя дал.
– Так она же в машине осталась.
– Эх, ты! – с досадой сказал Костя. – И я, дурак, плохой нянькой оказался.
– Я же не знала, что мне ее насовсем дали, – оправдывалась девочка. – Не могла же я взять… казенное имущество!
– Ладно уж, спи! – Костя накрыл ее своей шинелью и опять сел в угол.
– Что вы, зачем вы? Вам холодно будет.
– Не будет холодно. Спи.
– Нет, будет! Не возьму ни за что! У меня кофточка теплая.
Она села и отодвинула шинель.
– Вот что, Светлана, – сказал Костя. – Хватит тебе своевольничать. Говорят – так надо слушаться. «Кофточка теплая» – без единой пуговицы! Нужно же было так откромсать неаккуратно, прямо «с мясом»!
– Вы знаете, почему я их отрезала!
Она легла, повернувшись лицом к стене.
Костя молча закрыл ее шинелью до самого подбородка. Светлана молча отбросила шинель.
– Лежи смирно, кому говорят! – прикрикнул Костя. – Нянчиться с тобой!
На этот раз Светлана исчезла вся, с головой, и под шинелью стало совсем тихо. Потом послышалось приглушенное всхлипывание и начал вздрагивать левый погон, который пришелся сверху.
Сержант кашлянул на своей полке.
Костя поднял голову и встретил его неодобрительный взгляд. С независимым видом Костя закурил и вышел в коридор. Он вернулся очень быстро, не докурив папиросы.
Сержант молчал и деликатно смотрел в потолок. Костя присел на скамейку. Левый погон продолжал потихоньку вздрагивать. Костя положил на него руку и сказал:
– Ну, перестань, не обижайся на меня, Светлана!
Светлана всхлипнула судорожно и громко.
– Ну-ну! – Костя просунул руку под шинель, нашел и погладил горячую, мокрую щеку. – Честное слово, нечаянно вышло. Не сердись!.. Не сердишься?
Маленькая рука нашла его руку и ответила легким пожатием: «Нет!»
– Будешь спать, да? – спросил Костя.
Рука ответила: «Да, буду спать, вот доплачу еще немножко и буду спать».
Светлана действительно очень быстро заснула.
Заснул и сержант после того, как Костя решительно отказался воспользоваться его шинелью и верхней полкой.
А для Кости это была очень длинная и очень беспокойная ночь. В особенности холодно стало перед рассветом. Костя то сидел, поджав под себя ноги, то выходил в коридор и шагал от окна к окну. Впрочем, в коридоре казалось еще холоднее – от лунного света.
Костя старался думать о Москве, о скорой встрече, но рука болела так, что даже думать мешала.
К утру трава за окном стала серебряной, а картофельная ботва на полях почернела и съежилась.
Косте