мы спали рядом!
Зачем я проснулась?!
Натягиваю одеяло выше. Снова закрываю глаза.
Сердце бьётся как птичка, и рыдания подкатывают к горлу.
Зачем я дерзила? Зачем не промолчала?!
Бог наказывает меня!
Матери учили, как надо. Ослушалась, и вот…
Размазываю по лицу слёзы и наверняка тушь, тени… Разве можно так мужчине показаться?
На руках меня держал! Страшно вспоминать.
Страшно и стыдно. Ещё и уснуть умудрилась!
Бракованная… По-другому не скажешь! Падшая женщина!
Умереть бы от стыда!
Слушаю стук своего сердца.
Что там Джан думает сейчас обо мне? Жалеет? Или прогнал – и дело с концом?
Не могу никак представить его раскаивающимся в чём-то.
Отец накажет – сам печалится. Прощения попросишь – всегда примет, ласковый сразу становится. Джан не такой. Чем я покладистее – тем куражится больше!
Нельзя думать про Джана. Всё. Он прогнал. Назад нельзя после такого. Хоть год на коленях стой и голову пеплом посыпай.
Как жить дальше?
От стыда, к сожалению, не умирают.
Поднимаюсь, поправляю лямку, съехавшую с плеча. Оглядываюсь. Нет никого…
И я молитвенно складываю руки, поднимая глаза к небу. Спасибо!!!
Нет, я не слишком набожна. И, к своему стыду, вспоминаю о создателе только в самые страшные минуты. Мне кажется, это всего третий раз за всю жизнь, когда я молюсь самостоятельно, а не после напоминания старших.
И создателя тоже вспоминать нельзя. После такого не поможет.
На столе мои драгоценности. Внимательно рассматриваю. Всё там. Ничего не взял.
Рядом записка.
Там моё имя.
И ещё тёплый чай в кружке.
Мне?!..
Замираю.
Что он говорил вчера?
«Как брат», – говорил. – «Оставайся».
Лёша…
Глаза у него добрые. Не коварные. От сердца говорил? Пожалел?…
Как мне понять? Я же женщина. Меня легко обмануть.
«Маленькая», – говорил. – «Не бойся».
Тепло от его слов. Так Амир со мной говорил. Когда была маленькая, сильно заболела, лежала в бреду. И брат так же меня гладил и на руках держал.
От слов Джана никогда тепло не было. Даже когда в постели говорил ласково поначалу, всё равно было пусто внутри. И оглохнуть хотелось, не слышать. Как будто, чересчур всё. А вне кровати от него вообще тёплых слов не слышала.
Лёша…
Не обидел.
Нехорошо, конечно, сделал, что касался. Но он не понимает. У них так принято. Все могут касаться друг друга. Варвары… Но ведь не обидел. Как брат утешал.
Вдруг придёт сейчас???
Бегу в ванную. Смываю с себя макияж. Расчёски нет… Кое-как привожу в порядок свою копну гребнем, которым вчера были украшены волосы. Плету косу потуже.
Мокрыми руками приглаживаю атласное платье.
Смотрю на себя в зеркало.
Ужас! Глаза опухшие… Губа разбита. Некрасивая какая… Может, и лучше, что так. Плечи голые. Плохо.
На вешалке сушится его белая рубашка. Но я не решаюсь взять.
Выхожу