несколько капель крови.
В это время немец, пользуясь более длинной тростью, выбил нож из рук смуглого и теперь придавил ее кончик к его щеке.
– Повторюсь еще раз, – громко, на весь двор, сообщил я, – что мы пришли только поговорить. Именно поэтому вы втроем до сих пор живы. И где же ваше подкрепление? Мне показалось, что я выстрелил уже трижды.
На лице смуглого не осталось ни тени прежней гордости. Дитер умудрился рассечь ему скулу и разбить губу. Трость эффектно разбрасывала капли крови, рисуя удивительную абстракцию на белоснежных стенах.
– Предлагаю. Проведи нас к бабуле, мы зададим ей несколько вопросов и все. Решай быстрее, пока твой массивный друг не истек кровью.
На втором этаже распахнулось окно и в нем показался человек с двустволкой:
– Руки вверх, пока ваши головы еще целы! – проревел он. Но еще до того, как эхо его крика прекратило отражаться от стен, во дворик примчался тот же мальчишка с воплем:
– Стойте, стойте, хватит! – он встал передо мной спиной, размахивая руками, так что я от неожиданности чуть не выронил пистолет. – Не стреляйте! – он тут же развернулся лицом, скосив глаза на истекающего кровью здоровяка: – Я проведу вас к бабуле. Вам можно, она сказала, что знает вас.
– Знает его? – прохрипел смуглый, а вот человек в окне так и не убрал ружье. – Откуда?
– Понятия не имею, но попросила проводить.
– Ах ты ж маленький засранец, – процедил сквозь зубы ростовщик, нехотя опуская трость.
Я убрал пистолет обратно в карман:
– Веди. И без фокусов.
Глава 8. Пролетариат вне закона
– Что с Эдмоном? – добродушного вида женщина с морщинистым лицом прямо при нас расспрашивала смуглого.
Мы сидели на втором этаже одного из маленьких домиков не далее, чем в ста метрах от места побоища. Тихо потрескивали дрова в камине, который здесь служит дополнительным источником тепла.
– Перевязали, – все еще искоса поглядывая в нашу сторону, ответил смуглый. – И Савву тоже.
Бабуля Четти кивнула и отпустила парня. Тот прошмыгнул мимо нас, прижимаясь к стене, чтобы не задеть ненароком. Теперь мы его пугали. За нашими спинами хлопнула дверь, и в комнате остались только мы втроем.
Начинать разговор никто не спешил. Дитер, как и я, был поражен скоростью, с которой эта добродушная бабуля разрулила ситуацию. Она явно пользовалась здесь влиянием, хотя была больше похожа на тех, кто продает молоко на рынке.
Но это впечатление – поверхностное. Чем дольше я смотрел на бабулю Четти, тем больше находил мелких деталей, которые меняли представление о ней по факту.
Она носила брючный костюм, скроенный по фигуре. Неброский, но он был ей к лицу. На пальцах из всех возможных украшений она носила лишь обручальное кольцо. Широкое и толстое, которое с натяжкой можно было назвать перстнем, настолько массивным оно казалось.
Лицо бабули, покрытое морщинами, оставалось ухоженным, и выглядела она на свой возраст, но при этом свежо, без усталости в глазах и уголках рта,