для России имело учреждение в 1882 году по инициативе Бунге и его единомышленников государственного ипотечного Крестьянского банка. Последовательно пропагандируя и проводя в жизнь идею частной крестьянской собственности на землю, Бунге надеялся, что Крестьянский банк придаст этому процессу необходимое ускорение, будет активно способствовать искоренению у крестьян иждивенческих настроений и представлений о том, что они имеют право на наделы, «поселит в них убеждение, что всякое расширение их землевладения может быть результатом только свободной сделки с землевладельцами относительно покупки земли».
Впоследствии он с горечью констатировал, что в государстве слишком затянулся процесс организации порядка оформления прав крестьян на землю, измерения земли, составления планов, документов на право собственности, ипотечных книг, без чего частная крестьянская собственность немыслима. «Это последнее обстоятельство настолько существенно, – писал Бунге, – что в Западной и Юго-Западной окраине России, где общинного владения нет, где законом участковое владение признано, частная собственность не может водворяться. Единственное исключение составляет Царство Польское. В Царстве Польском, благодаря способам укрепления земли, мы находим, что крестьянство, освобожденное от повинностей в пользу помещика, достигло значительной степени благосостояния; там крестьянин не нуждается в магазинах для продовольствия, там он платит безнедоимочно лежащие на нем подати, там и крестьянский кредит лучше организован, там и о кулачестве менее толков» [54].
Затяжной и острый характер имела полемика либеральных экономистов с представителями интересов крупного российского капитала по вопросу о протекционистском тарифе. Тарифное законодательство 1850 года, защищая интересы отечественных производителей хлопчатобумажных тканей, допускало на российский рынок все виды аналогичных импортных тканей с пошлиной от 35 до 80 процентов их стоимости. Пошлина на бумажную пряжу была установлена в размере 20 процентов. В начале пятидесятых годов, когда в России заговорили о неимоверных наживах среди мануфактуристов, либералы выступили с предложением к правительству снизить пошлины на ткани и тем самым заставить отечественных предпринимателей конкурировать с промышленностью Западной Европы.
Особенно активно против посягательства на протекционистский тариф ополчились московские хлопчатобумажные промышленники, по заказу которых газетные и журнальные страницы запестрели материалами, обвинявшими сторонников отмены высоких тарифных ставок в желании «погубить» отечественное производство. Негодующими письмами была заполнена и канцелярия министра финансов. В своих письмах министру и в статьях «Голос фабриканта», помещенных в «Северной Пчеле», один из владельцев Прохоровской мануфактуры Я. В. Прохоров писал, что проповедуемая свободная торговля «в России ни с какого конца