В доме было пять человек: сам Нарцисс, неуклюжий гигант, сильный, как бык, с большими складками морщин на медно-коричневой шее; его жена Анджела, состарившаяся прежде времени; его дочь Клотильда, некрасивая молодая женщина с редкими чертами лица и сварливым пронзительным голосом; и два его сына – Шарль и Дезире. Они скудно жили в большой закоптелой кухне, как самые бедные крестьяне, и трудились на ферме с раннего утра до поздней ночи, не зная ни удовольствий, ни книг, ни иных радостей жизни. Они были жадными и относились со злобным предубеждением ко всем своим соседям. Никогда нельзя было выбить у них из головы, что их грабят. Им всегда казалось, что их обошел кто-то более хитрый, чем они.
Но и внутри семьи царила злоба и предубеждение. Шарль, по капризу природы, был стройным, смазливым малым, жадным до тех убогих радостей, которые попадались ему на пути. Иногда он в Кане тратил бумажку на хороший костюм или на ужин с бутылкой вина в компании какой-нибудь девицы. В таких случаях можно было подумать, что вся семья разорена. Такие громкие жалобы раздавались со стороны женщин, такие грозные поношения – от Нарцисса до Дезире. Шарля объявляли мотом, дурачком, говорили, что он кончит в тюрьме, что вся семья разорится. Тем не менее в этом первобытном обществе он сохраняли права первородства, хотя Дезире, напоминавший своего отца, только в еще более грубом виде, смотрел на него с угрюмой завистью и злобой.
Поэтому на Шарля была возложена обязанность проехать в двуколке в Кан с тысячей франков в кармане для уплаты нескольких счетов в самый вечер артистического бала. Джоанна видела, как он уезжал, принарядившись, как умел, надвинув шапку набекрень и улыбаясь во весь рот, как школьник, отправляющийся на каникулы.
– Смотри, веди лошадей в гору шагом, – сказал Нарцисс.
– Не возвращайся позже девяти! – крикнула Клотильда.
Взмахнув своим бичом, Шарль Педру двинулся в путь. Это происходило в три часа дня. В час ночи, вернувшись с бала, Джоанна шепотом пожелала доброй ночи Мэри Коль, так как в доме было все тихо и темно, и прошла в свою комнату. Но оказавшись у себя, чувствуя себя разгоряченной и запыленной после танца, она вдруг почувствовала желание раздобыть теплой воды для умывания. В кухне на плите всегда стоял котел горячей воды – так как хозяева рано вставали и поздно ложились, огонь под ним редко угасал.
Джоанна поэтому спустилась тихонько по лестнице с кувшином в одной руке и с зажжённой свечой в другой. Она осторожно поставила кувшин на пол и приоткрыла дверь в кухню. К ее удивлению, лампа еще горела, и перед камином еще сидели Нарцисс, Анджела, Клотильда и Дезире. Они сидели прямо, не говоря ни слова и не двигаясь. Джоанна притворила дверь с неприятным холодом страха в сердце. Было что-то ужасно зловещее в этой молчаливой группе. Они напоминали безжалостный трибунал.
Никто из них ее не видел. Она поднялась в свою комнату и только успела закрыть за собой дверь, как услышала стук копыт и скрип колес. Звуки остановились у ворот двора, на который выходило ее окно. Она потушила свою свечу и стала глядеть из окна, которое было