и столь же неспешно прошествовал к выходу. Вслед ему неслись выкрики и даже матерные ругательства. Сибиряк обернулся и от порога выдал генералитету свою порцию красочных определений, настолько шокировавших почтенную публику, что она прямо-таки онемела от изумления. Балабанов плотно прикрыл за собой дверь и расстроенный побрёл по коридору, где и столкнулся с довольно потирающим руки Гонолупенко.
– С кинологом я договорился, – сказал сержант. – Будет у нас завтра Джульбарс. Пусть трепещет вся столичная нечисть.
– Операцию придётся отменить, – вздохнул Балабанов и рассказал Гонолупенко о своих расхождениях с генералитетом по принципиальным вопросам. – Комсомольский активист – это Кукушенко Леонид Витальевич, по прозвищу Киндер, а холёный господин с наглыми глазами – это Михаил Ефимович Цыганков, по прозвищу Кучерявый, вхожий и к Самому, и к Сосновскому. А как ты на заседание попал? – Шёл мимо, – развёл руками Балабанов. – А почему Хромой всем в Управлении заправляет?
– Всем не всем, но влиятельный зараза. Инструктор тебя не вызывал? – Нет. Я спрашивал о нем у Оловянного, но тот не в курсе. – Значит, всё пока идет нормально, – бодро подвел итог Гонолупенко, – иначе Инструктор вызвал бы нас для объяснений.
Балабанов не был уверен, что всё идёт так уж нормально, но спорить с Гонолупенко не стал. Двое суток, проведённых в столице, здорово пошатнули Балабановский оптимизм. А главное, не поймёшь, не разберёшь – кто из ху. Да и вообще: как можно бороться с нечистой силой, если она угнездилась в Управлении, и кто же таком случае будет отдавать Балабанову приказы? Не исключено, правда, что Гонолупенко ошибается, и Хромой с Низом не связан, а что до его связей с чужими разведками, то может быть так оно и должно быть, и за всем этим стоит неведомый капитану государственный интерес. Недаром же тот генерал сказал, что у нас приоритеты поменялись. Балабанов и в прежних приоритетах не разбирался, а о нынешних и говорить нечего. Правда, благодаря новым приоритетам свет в Балабановской деревне всё-таки вырубили, колхоз разогнали и в горючке отказали. Странные какие-то приоритеты, но ведь не сельскому участковому инспектору судить о стратегических замыслах Самого и его ближайших помощников. В столице же пока свет есть. И люди вокруг бодренькие. Пока Балабанов шёл от Управления к Марианне, у него три раза спрашивали дозу и два раза дозу предлагали.
– Слышь, Коломбо, – шёпотом вдруг окликнули Балабанова из подворотни. – Найди правду.
Капитан, хоть и звали его иначе, всё-таки остановился. Уж больно просьба показалась ему странной. Из полумрака навстречу Балабанову выдвинулся худой, как жердь человек в поношенном плаще, подпоясанном шпагатом.
– А зачем тебе правда? – Как же без правды-то? – удивился худой, беря из рук капитана сигарету. – Без правды нам, брат Коломбо, ну никак нельзя.
– Ищи правду сам, – Балабанов прикурил и осветил спичкой лицо странного просителя.
Лицо было самым обыкновенным, разве что необычайно худым