Холодное сердце пустыни. Вера Волховец

бы свой суд не начала.

      – Пауль…

      – Я не люблю говорить об этом с пустынниками, – хмуро произнес Пауль, глядя куда-то мимо, – вы в своих духов верите. В слова чужаков – нет.

      – Я выслушаю, Пауль, правда, – мягко шепнула Мун, касаясь кончиками пальцев его локтя. Она ощутила, как он вздрогнул от её прикосновения. Незаметно, еле-еле, но внутри-то наверняка будто молнии заплясали…

      Ох, Пауль, до чего же ты… Мужчина.

      – Это паршивая история, – Пауль недовольно скривил губы, не желая показывать свое волнение, – знаешь, после неё, возможно, ты перестанешь меня уважать как мужчину.

      – Брось, герой, что такого ты можешь рассказать? – Мун рассмеялась, отстраняя на задний план сознания мысль о том, что слова “мужчина” и “уважение” в её уме редко сочетались.

      – Глупость, – Пауль скупо улыбнулся, глядя куда-то вдаль, – вся та история очень походит на огромную глупость, вот только конец у неё слишком поганый для глупости.

      – Ну, теперь я точно умру от любопытства, – совершенно искренне вздохнула Мун, – Пауль, тебе совершенно меня не жалко, да?

      Она получила свой тяжелый красноречивый взгляд из-под сведенных бровей, тот самый, на который так напрашивалась.

      Все-таки играться со смертными мужчинами иногда было весело. Ну, по крайней мере до того, как выйдешь за одного из них замуж, вот тогда-то и начинается основная часть “веселья”.

      – Мой отец был эффинским механиком, – голос Пауля звучал хрипло и как-то отстраненно, как и всегда бывает, когда рассказываешь чужому человеку что-то очень для тебя важное. И Мун скрестила ноги поудобнее и даже чуть подалась вперед, чтобы не упустить ни единого слова.

      Нет, серьезно, история ненависти к ней настоящей – это интересно.

      Это всегда интересно, наблюдать за тем, как мужчины себя обманывают, прикидываясь невинными овечками.

      А Пауль меж тем продолжал.

      – Мой отец был механиком, а я и Рик, мой старший брат, в качестве купцов доставляли наши товары по городам, стоящим вдоль Дульха.

      – Прибыльное было дело?

      – Ну, достаточно, – Пауль чуть ухмыльнулся, – оставайся все так, как есть, мне бы точно хватило денег тебя выкупить, красивая, увезти в Эффины и там закатить такую свадьбу, что вспоминали бы внуки наших гостей.

      Мун фыркнула. Говорить было легко, разумеется. А будь его деньги при нем, он бы даже и не подумал тратить их на рабыню. А если бы и потратил, то вряд ли бы на то, чтобы на ней жениться. К чему выбрасывать деньги на то, что по кривым, выдуманным мужчинами законам, уже принадлежит тебе?