да, деньги – это то, что делает человека счастливым, особенно если на первом месте стоит здоровье, а на втором любовь. Поспорьте-ка, если это не так? Ведь недаром же он подряжается в авантюру, предлагаемую ему Тетериным.
К трём часам дня Алябьев вернулся домой.
– Всё спокойно, Мари? – спросил он консьержку.
– Спокойно, мсье, – ответила она и пооткровенничала: – С тех пор, как вы у нас стали жить, наконец-то наступил порядок. Раньше некоторые постояльцы, особенно с четвёртого этажа, вели себя намного шумнее.
– Вы имеете в виду братьев Кавелье?
– И мсье Прежана тоже.
Верно. Об этой троице он уже слышал от Лили, но сталкиваться с ней лоб в лоб до поры до времени всё как-то не приходилось. Но вот две недели назад около десяти часов вечера эта весёлая компания вернулась на свою съёмную квартиру пьянее грязи и с бутылками вина во всех карманах. Шатаясь и поддерживая друг друга, мужчины относительно не гомоня, разве что хихикая и бранясь вполголоса, поднялись к себе на этаж. Сначала у них было тихо, как будто бы приятели угомонились, но потом, видимо, они ещё выпили, потому что в два часа ночи братья Кавелье и Прежан вдруг заорали безобразную песню. Особенно бил по ушам крикливый баритон, принадлежавший мужчине с совершенным отсутствием слуха. Кажется, этим мужчиной был Прежан. Сергей Сергеевич к этому времени как раз собрался ложиться спать – до этого его одолевала бессонница, и он, пытаясь её подавить, дважды принимался читать «Имморалиста», уже с первой же страницы поняв, что Анре Жид – это отнюдь не его писатель. Но что уж нашлось у одинокой глуховатой мадам Массо, бывшей его соседкой через стену и тоже зачастую страдавшей бессонницей, то и нашлось. Не все стены доходного дома мсье Мартена обладали достаточной шумоизоляцией, и поэтому пение пьяной троицы, а правильнее будет сказать – орание, однозначно нарушало ночной покой постояльцев.
Алябьев поднялся к певцам на этаж и громко предупредил через дверь:
– Господа, прекратите петь! Вы мешаете людям спать!
Дверь открыл Джозу – младший брат, держа за горлышко пустую бутылку:
– А ты, что? Ажанов вызовешь? – агрессивно спросил он.
– Для начала морды всем троим набью, – пообещал Алябьев, достав из кармана кастет.
Готье Прежан, хотя и выглядел пьянее Джозу, но соображал лучше него. Вычерчивая ногами вензеля, он подошёл к мужчинам и примирительно сказал:
– Мы верим вам, мсье! Верим! Мы больше не будем шуметь! Не надо нас бить…
Джозу начал было возражать, но Прежан повис на нём и, заплетаясь в мыслях, произнёс:
– Мы все трезвые, а он пьяный! Тьфу, ты! Наоборот! – Тут они оба упали на пол, и Прежан добавил: – Нас даже толкать не надо, не то что бить… Мы сами валимся… – и обратился к Алябьеву: – Мсье, помогите нам добраться до постелей… И… не надо полиции…
После разговора с консьержкой Сергей Сергеевич поднялся к себе в комнатку. Сняв ботинки