ему по голове-то, что долг надо бы вернуть. Тогда придумал мужик – Петрушкой его звать – на зверей охотиться. Вот тока зайцы быстро бегали, птицы быстро летали, а мужик был совсем не быстрый. Стал он ловушки делать. Где верёвку привяжет, где в кустах подкараулит, помаленьку научился зверей ловить. Половину сам съедал, а половину за долги давал. «Что же это такое? – говорил он после охоты. – Денег нету, семьи нету, а теперь и сил нету!» Говаривал он так, злился, да не менял ничего: ленивый был, Петрушка-то.
Один раз наткнулся он на зверька мёртвого. Был он маненький, худенький, но шёрстка так и блестела на солнце, будто из золота какого. Шкурка была чёрная, мягкая, гладкая, и до того она мужика подивила, что принёс зверька в деревню: другим показать.
Смотрели все. Дети-глазопялки с вопросами лезли, девки мимо пробегали, а сами поглядывали, мужики бороды чесали, а бабы хохотали: «Добытчик! Крысу бы принёс, и то больше».
– Тебя не спросил! – крикнул тогда мужик и поплёлся домой.
Избёнка-то его была совсем плохая, даже пополоше моей: сквозь стены-то ветер выл, полы все сгнили, воняло…
Тут старуха тяжело вздохнула и погладила худую огненно-рыжую кошку, которая теперь сидела у неё на коленях. «Попрошу отца помочь ей. Возможно, поблизости есть пустой дом», – решила Мария Петровна.
– Жилище это от матери с отцом осталось. Те были работящие, и все их любили. А вот мужик наш таким не был. Всё он пытался сделать хитростью да смекалкою. Это бы и ничего, вот только ни хитрости, ни смекалки у него не было. Была лень одна.
Положил он зверька-то на стол и стал думать, глядючи на шёрстку чёрную. Думал он, что бы сделать, но тут в дверь постучали. Да так, что мужик вздрогнул.
– Выходи! – крикнули с той стороны. – Выходи, Петрушка! Худо будет!
Мужик притаился: авось уйдут.
– Избу снесу, коль не вылезешь!
Петрушка нехотя поднялся и дверь открыл. Влетел Егор.
– Мало было?! – сказал он, напирая на мужика. – Не понял ты?
Петрушка попятился и вытянул руки.
– Понял всё, понял я.
– Раз понял, тогда на кой крысу припёр? Мы о чём говорили? – он стукнул кулаком по столу, где зверёк лежал.
– Что я должен всё вернуть.
– А как? – спросил Егор, покраснев весь от гнева.
Мужик сглотнул и промолвил:
– Охотой.
– А добыча где?
Тут Петрушка не выдержал.
– Да разве ж я виноват? Нет зверей в лесу! Нашёл дохлую тушку, принёс сюды, – он показал на стол, где лежал зверёк. – Что же мне делать-то? Не на медведя ж идти!
– Пойдёшь, коль я решу. Завтра же и пойдёшь, и медвежонка принесёшь, – уже спокойнее сказал Егор. – Снимем шкуру и отвезём в город. И с этого твоего, – он махнул на тушку своей ручищей. – Всё понял?
Егор поднял кулак перед самым носом Петрушки. Тот кивнул.
Петрушка всю ночь ворочается. Тока заснёт – видит медведей. Больших, зубастых, когтистых. Они всё на задние лапы встают и ревут, и от рёва их само сердце сжимается