он, кажется, совсем не слушал.
– Искал он, искал, да и нашёл на свою беду. Медвежат нашёл. Глядел он на бурый мех, и виделась ему каждая шерстинка копейкою. Получалось так много, что хватило б и на избу, и на жену, и даж на дитё. Петрушка думал, что его б все зауважали за дух его крепкий да за богатство, а Егор извинялся бы ещё.
Размахнулся он, всадил рогатину. Кровь брызнула, крик поднялся: и раненый кричал, и брат его, и мужик кричал. Медвежонок дёрнулся, зубы оскалил и так заревел, что мужика передёрнуло, и глубже он всадил остриё, пока наружу с кишками не вышло. Медвежонок замолк, а братец его бежать пустился.
Поднял Петрушка убитого и поволок домой. Выходя из лесу, услыхал он страшный, дикий рёв и зашагал быстрей. По деревне шёл он со стыдом и страхом, голову опустивши: за убийство детёныша, да ещё и медвежьего, грозила ему божья кара. Потому шёл он то горбясь, то дико озираясь: не идёт ли медведь. Петрушка добрался до своей избы, запрятал медвежонка и уснул на пороге. Разбудил его Егор.
– Дурень ты! – крикнул сосед, и мужик проснулся. – Какого лешего по деревне да с медведем? В мешок бы хоть сунул. Где он? – сосед оглядел захудалую избёнку.
– Там, – Петрушка слабой рукою показал в угол.
Егор взял медвежонка, сунул в мешок и ушёл.
– Сегодня за новым, – бросил он.
Петрушка упал на колени перед иконкой и до-олго молился, пока ноги не онемели. Опосля, качаясь, вышел во двор. Солнце стояло высоко. Лучи его гладили грязного Петрушку, как мать родная. На яранках10 земляницы бабурки11 сидели да пчёлы. Мужик наш вздохнул, перекрестился и пошёл к соседу.
– Хоть убей, а не пойду! – кричал он, а Егор замахивался, ударял Петрушку, а тот всё повторял и повторял, что никуда не пойдёт. – Я не просто медведя убил, – шептал Петрушка, – я детёныша забрал! А знаешь, что бывает за это?..
– Покалякай тут, дурень! Сказки свои брось! – Егор плюнул на Петрушкины лапти. – Значит так. Сегодня вместе идём. Авось большого уложим.
– Нельзя… – молвил Петрушка, но сосед уж закрыл дверь своей большущей избы.
После обеду пошли они в лес. Петрушка всё молился, почти плакал, а Егорка шикал на него и ругался себе под нос. Тут даже он свиньёй не был, ведь в лесу как? В лесу человек – всё равно что бабурка без крыльев.
– Давай уйдём, – просил Петрушка. – Давай завтра, поутру. Егорушка!
– Заткнись, – ответил ему сосед и не промолвил ни словом больше.
Солнце уж садилось, а они всё бродили да ходили по лесу, все овраги прошли, все холмы оглядели, но медведей не было. Устал даже Егор. И есть хотелось им, и спать.
– Пойдём, а? – всё умолял Петрушка, но тут услыхал он рёв знакомый.
Сердце его изо всех силёнок о грудь застучало, в животе всё сжалось, руки льдом обдало, будто зимой.
– Вон она, – прошептал Егорка, показывая куда-то меж деревьев.
Петрушка сглотнул ком и поглядел. В зелени, под последними лучами солнца стояла медведица