в паре сантиметров друг от друга. Но он не смеет. Я чувствую это тоже.
Веду большим пальцем по его кисти, ощущаю чуть припухшие проколы.
– Да, – хрипло. – Ты воткнула их намертво. Я пытался воссоздать иллюзию твоего присутствия.
– Вниз.
Он оседает на колени очень спокойно, уверенно, красиво, без всякого пафоса и попыток торговаться.
И я словно взлетаю, наполняясь щемящей эйфорией.
Ему хорошо и спокойно, я чувствую! Он «дома».
– Владей…
Глава 6 – Лев вернулся
Мы стоим у окна, он обнимает меня сзади. Смотрим на набережную и на Обь. Это очень по-домашнему… Но я чувствую – его очень беспокоит что-то.
Рука ложится мне на лоб.
И во мне оживает какая-то ассоциация, мне хочется её выплеснуть, я расслабляюсь, позволяя это себе:
– «…После мраморов Каррары
Как живется вам с трухой
Гипсовой?…»
Закрывает мне рот ладонью.
– «Попытка ревности»? Красиво. Но… Я. Ездил. Один.
– Я знаю! Верю. Но это было внутри, и я отпускаю… Ты вложил в меня это. Забери обратно. Полноценной ревности не случилось. Поэтому только «попытка».
– Я сожалею… Я сожалею, что не справился со своей натурой и не сказал тебе, что еду один, когда решил так. Мне хотелось, чтобы тебе было больно.
– Ты скорпион, – пожимаю плечами. – Я принимаю твой яд.
– Спасибо. Я ценю.
Его рука возвращается на лоб.
– Ты горишь, детка.
Это реакция на стресс. У меня бывает.
– К утру пройдёт. Как ты съездил? Нашёл себя?
– Как… Как только приземлился, я уже понял, что идея провальная. Но… Первую неделю пытался имитировать отпуск, – невесело усмехается. – Пляж, бар, Каппадокия… Всегда хотел побывать там – и не запомнил абсолютно ничего. Всё фоном. Не сделал ни одной фотографии. Моё сознание осталось здесь. Как и полноценное дыхание. Я задыхался без тебя, – сжимает, вдыхая глубоко-глубоко у основания моей шеи. – Вторую – провёл в номере. В жестоких боях с самим с собой. То, что мне казалось невыносимым здесь, там вдруг показалось незначительным на фоне того, как ущербно я стал ощущать себя, осознавая, что ты больше не часть моей жизни. Я смотрел на женщин-туристок, женщин-турчанок… Я смотрел им в глаза. Мне казалось, что смотрю в глаза животным. Я не мог найти ни одной женщины своего вида. Ты что-то сделала с моим восприятием. «После мраморов Каррары…» Единственная, с кем смог поговорить, была пожилая француженка. Сделал это просто из удовольствия пообщаться на французском. Она оказалась интересной собеседницей. Мы проговорили полчаса, и я ушёл к себе. Французский тоже не принёс мне удовольствия. А просто поддерживать диалог не было моральных сил. На третьей неделе я начал ехать крышей. Перестал понимать, зачем затеял всё это. Зачем разорвал отношения. Не мог вспомнить свою мотивацию. Я превратился в депрессивный комок нервов. И оставался там уже больше по инерции и из упрямства довести начатое до конца. Купил себе иглы, и… Это был интересный опыт.
Тоже верю.
– Ты обещала, что «жалости не будет». Они