что этого несчастного, к сожалению, уже нет на свете.
– В самом деле?
Даниельсон пристально взглянул на банкира.
– Да. «Лили Кин» погибла со всем экипажем.
– Но почему вы знаете, что Гарлей Вестфорд находился на этом корабле?
– Потому что корабль принадлежал ему, и он мне объявил о своем намерении отправиться на нем. Зачем ему было изменять его?
– Я с вами согласен, – отвечал приказчик, – но на свете случаются странные вещи. Неожиданный случай мог легко воспрепятствовать его отъезду.
– О нет! – воскликнул Гудвин. – Это невозможно. Уверяю вас, что Гарлей и весь груз корабля покоятся теперь на дне морском.
– В таком случае, наследники его не замедлят явиться и потребовать от вас его 20 тысяч фунтов.
– Ну и пусть являются, но с верными доказательствами, что они были приняты мной, а если таких нет…
– А квитанцию, которую вы выдали капитану?
– Она тоже на дне океана.
– Но если он передал ее кому-нибудь до своего отъезда?
– Это трудно предположить. Я уверен, что она погибла вместе с ним.
– В таком случае, на свете останется только одно лицо, знающее о получении вами этих 20 тысяч фунтов, то есть вы сами.
– Могу ли я довериться вам?
– Вы делали это до этой поры.
– О да, и в весьма знаменательных случаях; но настоящий случай важнее их всех. Готовы ли вы продать ваше молчание за тысячу фунтов?
– Очень готов, – отвечал Даниельсон.
– Но имейте в виду, что я нуждаюсь не в одном только молчании, но и в ваших услугах.
– Можете смело рассчитывать на то и на другое.
– Хорошо, – сказал банкир, – итак, слушайте. Вручая мне свое денежное состояние, Вестфорд отдал мне и акты на свою земельную собственность. Я хочу во чтобы то ни стало завладеть этой собственностью.
– На каком основании?
– На основании им же самим подписанного акта, которым он обязуется отдать ее в мое владение в случае неуплаты им в шестимесячный срок взятых у меня в долг денег.
– О, конечно!
– Но в этом акте вы должны непременно подписаться свидетелем.
– Но я никогда еще не был свидетелем в деле подобного рода.
– Ваша память изменяет вам нынче вечером, мой милый Даниельсон, но она станет свежее, когда я дам вам пятьдесят фунтов задатку.
Банкир сказал эти слова с мрачной улыбкой, которую хорошо понял его приказчик.
– Дайте сто вместо пятидесяти, – сказал он, – и тогда увидите, что память моя станет еще свежее.
– Пусть будет по-вашему, – сказал банкир, – но, в таком случае, я попрошу у вашей памяти припомнить какого-нибудь приятеля, то есть писца, который придал бы этому акту законную форму и сумел бы подписать его почерком другого лица.
– Дайте мне немного подумать, – сказал Даниельсон.
И он действительно погрузился