пошел к нам. Сел и задумался о том, что сказал кантор.
Итак, Бог, Король и Отечество, истинное счастье заключается в этих словах; я хотел, я должен был запомнить это!
Затем уже значительно позже жизнь смоделировала и запечатлела эти три слова; хотя формы могли измениться, внутреннее же значение осталось.
Из всех, кто в тот день вышел на великие подвиги, первой вернулась одолженная лошадь.
Адъютант передал ее посыльному, который и привел ее домой, потому что идти пешком было лучше, чем верхом еще и потому, что у всадника было недостаточно денег, чтобы заменить лошадь в случае, если она будет ранена в бою или погибнет при стрельбе.
Затем ближе к вечеру вернулся мастер-ткач Кречмар. Он утверждал, что не может вылечить плоскостопие, не может изменить природный недостаток.
Когда стемнело, появились еще несколько человек, получивших увольнение по уважительным причинам и сообщивших, что наш армейский корпус разбил лагерь за Хемницем недалеко от Эдерана и отправил шпионов во Фрайберг, чтобы разведать там военную обстановку.
К утру пришло удивительное, но отнюдь не печальное известие о том, что Фрайберг приказал им немедленно повернуть назад; в них вообще не было необходимости, потому что пруссаки вторглись в Дрезден, и поэтому королю и правительству бояться было нечего.
Можно догадаться, что сегодня не было школы и работы.
Я также был возмущен пошивом перчаток. Я просто убежал и присоединился к храбрым мальчикам и девочкам, которые должны были сформировать одиннадцать отрядов и выйти навстречу своим отцам, возвращающимся домой.
Этот план был выполнен. Мы разбили лагерь у прудов на пустыре, а затем, как и ожидалось, спустились с ними вниз по Шисхаусбергу под звуки горнов и барабанов, где сиротливо стояли жены и наши матери, чтобы приветствовать нас всех, молодых и старых, иногда трогательных, иногда смешных.
Почему я все это так подробно рассказываю?
Из-за того, что это произвело на меня глубокое впечатление.
Я должен разобраться, обратить внимание на источники, из которых сложились поворотные точки моей судьбы.
И что, несмотря на все произошедшее позже, я ни на мгновение не поколебался в своей вере в Бога, даже если судьба и нарушила жесткие своды предвзятых законов, не потеряв ни малейшего уважения к этим законам, частично коренящихся во мне, но частично также в этих маленьких событиях моей ранней юности, оказавшие на меня более или менее решающее влияние.
Я никогда не забывал слов моего старого доброго кантора, которые не только стали плотью и кровью, но и духом и душой.
После этих волнений жизнь вернулась на свои прежние мирные пути.
Я снова шил перчатки и посещал школу. Но этой школы отцу было мало. Я должен был узнать больше, чем предлагали тогдашние начальные классы.
Мой голос превратился в хорошее, объемное сопрано. В итоге кантор принял меня певчим. На публике я быстро стал вести себя безошибочно и смело.