и дело, – мягко перебил Иеронимус, слегка сжав плечо собеседника, – я должен следить за Гармонией фермы в силу своего предназначения, подобно пчелиной королеве в улье, чья роль заметно отличает её от сородичей. Полагаю, рабочие пчёлы способны более эффективно решить, эм-м, частные вопросы. Возможно, Карлос сомневается в естественном состоянии вещей, и доводы старосты не будут столь убедительны, как слова такого же доброго землепашца, что и он.
– Это не так, ты был поднят на хобот. Как можно усомниться… – воскликнул Сведенборг.
– Я никогда не поднимался на хобот, – тихо перебил староста.
– Но, – Сведенборг вдруг осёкся, и жуткая мысль посетила его: «Что всё это значит? Неужели сам Иеронимус, повторяя цикл, пользовался журналом?» – От этой мысли стучало в висках, но старик старался не подавать виду.
– Свен, – староста вновь резанул слух, – я видел Софию. Она… – Иеронимус стыдливо кашлянул, – прикасалась ко мне, как это бывает до контакта. Не важно. Такого не должно случаться – мы оба это знаем. Я рассказываю, потому что чувствую: с наядой что-то происходит, и это вызывает беспокойство.
– О чём нам тревожиться? – Сведенборг озадаченно почесал бороду.
– О таком, что трудно представить тут, на ферме, – поморщился Иеронимус, показывая нежелание раскрывать детали, – София сказала, что небольшая помощь столь гармоничного фермера, как ты, в деликатном деле нарушения правил была бы весьма уместна в сложившихся обстоятельствах. Когда я спросил: «Какая»? – Она рассмеялась, нырнула в воду и больше не появлялась. Глупо? Трудно понять её мотивы, но знаешь, может, тебе и правда не составит труда вразумить Карлоса?
– Да, конечно, я поговорю с ним. Уверен, нет причин для беспокойства, и мы посетим Дазайн вместе.
Староста Иеронимус повеселел.
– Вернёмся, покажешь Мартину книги?
Для Сведенборга это была любимая часть учебного процесса: обычно закончив работы в поле, заострожив рыбину или позанимавшись гончарным делом, он отправлялся в Гимназиум рисовать иллюстрации, по которым ученики знакомились с мыслимыми эпохами Эгрегора. Внешним видом книги напоминали журнал: листы пергамента, переплетённые обложками, изготовленными из обработанной древесной коры, они обладали притягательной силой. Тематически большая часть книг разделялись по мыслимым эпохам, но содержание, согласно традиции, было метафорическим. В память впаивались лишь самые яркие образы, описывающие характерный процесс или традицию. То же самое представляли собой и сопроводительные тексты; лишённые систематического знания, они обобщали некую идею, превращая её в удобренную почву для мыслей Эгрегора. Конкретные исторические события считались личным сокровищем фермеров, делиться которым, согласно правилам, нельзя даже с журналом.
Книги находились в обширной библиотеке, примыкающей к округлому зданию Гимназиума. Грубый, никак не оформленный вход,